Юрий Манов - Не мир принес

Белов снова разложил фотографии и прилег грудью на стол, положив подбородок на сложенные руки. В который раз он разглядывал эти лица, лица жертв, найденных в лесопосадке около железной дороги. Четыре жертвы, четыре женщины, которые уже ничего не скажут, и пятая — Галина Чащина, оставшаяся в живых только благодаря случаю. Да, это можно назвать случайным везением: случайно на старичке оказался прочный тулуп, не спасший его жизни, но долго уберегавший его тело от страшных когтей, случайно у Галиного брата оказалась в кармане ракетница, случайно он выстрелил, случайно попал…

Но и эта свидетельница мало делу помогла: было темно, она видела какую-то темную фигуру и желтые глаза, и все. Больше зацепиться не за что. А может, все дело не в женщинах? Может, маньяк просто любит убивать?

Белов достал вторую пачку и разложил фотографии мужчин. Вот красавец Мешков, очень удачная фотография, с нее делали резьбу на памятник, вот старик в смешном галстуке — «гаврилке», вот студент Спирин, убитый вместе со своей однокурсницей Еленой Семаго неделю назад. Они шли ночью с последнего сеанса в кино, где, если верить билетерше, всю дорогу целовались на последнем ряду. Убит одним страшным ударом в горло снизу вверх. Таким страшным, что кадык нашли во рту. Елена Семаго зверски изнасилована, и никаких следов. Неожиданная оттепель и дождь смыли все следы…

Белов сгреб фотографии мужчин в сторону и снова разложил фотографии женщин. Оленька Томина, Галя Чащина, Нария Осамова, Татьяна Петрова, Лена Семаго. Что-то общее было в этих лицах, но что именно, Белов так понять и не мог. Наконец он отодвинул фотографию Нарии в сторону и выложил оставшиеся фотографии в ряд. Ну конечно! Глаза! Очень красивые, выразительные глаза, глянешь — и влюбишься. Да, даже при условии, что русские женщины отличаются природной красотой, все четыре подвергшиеся нападению женщины были молоды и очень красивы, просто красавицы. Что касается Нарии, то ее, конечно, красавицей не назовешь, но она скорее всего просто попалась под горячую руку возбужденному маньяку. Что же, маньяку так «везло»? Что, у нас такие красавицы только и делают, что по ночам по лесопосадкам шляются?

Белов почесал шрам на шее и глянул на часы. Что толку сидеть, надо домой двигать, завтра опять жди взбучки от начальства за бездействие. Телефон слабо звякнул, потом зазвонил уже увереннее.

— Прокуратура, Белов, — привычно сказал Белов, поднимая трубку.

— Алло, — тихо прозвучало в трубке, — это Борис Глебович?

— Да, я, слушаю…

— Это Чащина, Галина Чащина, помните, вы мне давали номер, сказали, если что…

— Да, да, слушаю, — сказал Белов быстро, — вы что-то вспомнили?

— Нет, но тут у нас около дома что-то странное. Собака даже в конуру спряталась, а брат с работы еще не вернулся. Я, я боюсь… Мне показалось, что… Я хотела в милицию, но там говорят, что когда кажется, креститься надо…

— Хорошо, сообщите свой адрес, да, записываю, Вторая железнодорожная, семнадцать? Ясно. Как лучше к вам проехать? Никому не открывайте, я постараюсь побыстрее.

Белова просто обволакивало уютом. Он не переставал удивляться, как Галине удалось без дорогой мебели, без каких-то дизайнерских искусов создать у себя дома такой уют. Вот это кресло должно стоять именно здесь, подвинь его чуть ближе к окну, и свет из окна не так будет падать, телевизор отсвечивать начнет. А вот эта настенная лампа должна быть именно в этом месте, и света дает ровно столько, сколько нужно, и включать удобно. А этот столик на колесиках вообще чудо, вроде маленький, но все что для чая нужно, все здесь на трех этажах, на полочках. А если написать чего-то нужно, пожалуйста, подними его боковую крышку, вот и столик для письма.

Галина сидела на диване с вязаньем в руках, на ней были узкие джинсы и широкий мягкий свитер. Она уже успокоилась и даже пару раз улыбнулась анекдотам, на которые Белов был горазд. Нет, он не стал рассказывать ей, что прямо у забора обнаружил в снегу следы, следы босых человеческих ног, размер не меньше сорок пятого. Незачем ей волноваться, сейчас ребята приедут, все здесь осмотрят, выяснят, откуда следы здесь взялись. Прихлебывая чай с обалденным смородиновым вареньем, он нет-нет да и поглядывал в сторону окон, и пистолет он переложил в карман пиджака. Что-то он чувствовал там на улице, определенно почувствовал — ощущение присутствия.

— Вы извините, Глеб Борисович, что я вас так на всю ночь… — смущенно сказала Галина на прощание. — Но я очень, очень испугалась, и собака…