Артур Дойл: «Дезинтегратор» Немора

— Приведите пример!

— Предположим, что первый полюс находится на одном небольшом судне, а второй — на другом. Боевой корабль, попавший между ними, просто исчез бы, распавшись на молекулы. Так же исчезла бы и колонна войск. Вы даже не учитываете сейчас полностью всех возможностей… если только поместить эту силу в способные руки, не боящиеся пустить в ход оружие, которым они владеют. Возможности эти неизмеримы. — По физиономии его пробежала злорадная улыбка. — Представьте себе какой-нибудь квартал большого города, где воздвигнуты такие машины. Вообразите себе воздействие такого тока в подобном масштабе, достичь которого вовсе не трудно. Да что говорить, — он расхохотался, — я могу представить себе целую, страну, опустошенную дотла, — настолько, что из всех кишащих там миллионов не осталось в живых ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребенка!

Ужас объял меня при этих словах, а еще больше от ликующего выражения, с каким они были произнесены. Однако, на моего спутника они произвели, по-видимому, совершенно иное впечатление.

К моему удивлению, он приветливо улыбнулся и протянул изобретателю свою руку.

— Итак, м-р Немор, нам следует поздравить вас, — сказал Чэлленджер. — Без сомнения, вы напали на замечательное свойство природы, которое вам удалось обуздать и заставить служить человечеству. То, что применение его несет в себе разрушение, без сомнения, крайне огорчительно, но наука не знает такого рода различий, а следует за познанием, куда бы оно ни привело ее. Полагаю, вы не будете возражать против того, чтобы я осмотрел конструкцию вашей машины?

— Отнюдь нет. Машина — всего лишь тело. А душу ее, оживляющий ее принцип, вы никак не сумеете уловить

— Совершенно верно. Но даже один механизм представляется мне образцом изобретательности.

В течение некоторого времени Чэлленджер обходил машину со всех сторон и притрагивался к ее отдельным частям. Потом грузно уселся в выключенное кресло.

— Не угодно ли вам совершить еще одну экскурсию во вселенную? — спросил изобретатель.

— Попозже, может быть, попозже! А пока что, как вам, без сомнения, известно, тут происходит какая-то утечка электричества. Я отчетливо чувствую, как через меня проходит слабый ток.

— Это невозможно. Кресло совершенно выключено.

— Но уверяю вас, что я чувствую утечку.

Он сошел с возвышения. Изобретатель поспешил занять его место.

— Я ничего не чувствую.

— Разве у вас вдоль спины не пробегает ток?

— Нет, сэр, не замечаю.

Раздалось резкое щелканье и человек этот исчез. Пораженный, я взглянул на Чэлленджера.

— Милосердное небо! Вы дотронулись до машины, профессор?

Он благосклонно улыбнулся мне с видом снисходительного удивления.

— Вот так-так! Возможно, что я по рассеянности коснулся рукоятки, — сказал он. — С такого рода несовершенной моделью всегда возможны всякие неприятные случайности. Этот рычаг несомненно следовало бы тщательно охранять.

— Он стоит на номере три. Это вырез, с помощью которого производится разложение.

— Я заметил это во время произведенного над вами опыта.

— А я был так взволнован, когда Немор вернул вас обратно, что не рассмотрел, на какой именно вырез надо поставить рычаг, чтобы произошло возвращение. А вы заметили?

— Может быть и заметил, мой юный друг, но я не отягощаю мой мозг малозначащими подробностями. Тут много вырезов и мы не знаем их назначения. Мы можем ухудшить дело, если станем экспериментировать над неизвестными нам частями машин. Может быть лучше оставить все так, как оно есть.

— И вы хотите…

— Вот именно. Так лучше. Интересная личность мистера Теодора Немора развеялась по вселенной, машина его потеряла всякую ценность, а купившие его секрет лишены познаний, при помощи которых можно было натворить много беды. Неплохой результат нашей сегодняшней поездки, мой юный друг! Ваш принципал, без сомнения, получит интересный столбец насчет необъяснимого исчезновения одного изобретателя, случившегося вскоре после посещения его специальным корреспондентом этой газеты. Эксперимент этот доставил мне немалое удовольствие. Такие веселые минуты жизни скрашивают серую рутину повседневности. Но наравне с удовольствиями в жизни есть и обязанности, и мне надо вернуться к итальянцу Мазотти и его абсурдным взглядам на личиночное развитие тропических термитов.