Екатерина Морозова - Небылицы

— Что мне делать, чтобы порвать замкнутый круг? — Он не понял, что круг уже порван самой встречей с этим человеком. Тот рассмеялся и сказал:

— Есть много вариантов. Выключи будильник, сломай программу, подсыпь себе рвотного или снотворного в мороженое.

— Крамольные вещи ты говоришь! — закрестился человек.

— А ты еще и глуп, — спокойно сказал «необычный». — Ты уже вышел из круга. Мы же разговариваем.

— И что мне теперь делать? — спросил человек. — Я же не умею ничего, кроме проверенных за много лет действий.

— Не буду тебе подсказывать, а то ты сменишь один круг на другой, — сказал «необычный». — Главное — не повторяйся! Человек ушел, а «необычный» пошел дальше по улице. Ветер пронес мимо него газету, в которой было написано: «Участились случаи самоубийств». «Необычный» удовлетворенно улыбнулся и пошел дальше ломать систему.

Я — ангел-хранитель. Когда-то я был человеком. Точнее, была. По дурацким людским стереотипам у ангелов-хранителей непременно мужской пол. Впрочем, это единственное, что я помню о тех временах. Давно это было. Много людей было с тех пор.

Последние двести лет, впрочем, у меня один и тот же «клиент». Как так?! Да сам недоумеваю. Понимаете ли, мое условие — исполнять все сильные желания людей… При чем тут это? Сейчас расскажу.

Мой подопечный — очень тонкий, вдумчивый и ранимый подросток. Он все время думает о жизни и ее смысле, пишет стихи и мало общается с другими людьми. Но очень хочет общения, а его все считают скучным. А еще он никак не может найти цель жизни. Поэтому лет в пятнадцать он начинает мечтать вернуться в детство.

Я старательно делаю вид, что я не у дел, но годам к шестнадцати, после десятка неудачных попыток суицида, приходится исполнять это желание. А так как ход времени поворачивать мне не дано («И даже если время вернуть назад, Все равно нас там уже нет» — Машина Времени, одна их его любимых групп), он попадает в другую семью, которая завела ребенка лет через десять после предыдущей. Он становится пятилетним ребенком, и десять-одиннадцать лет я пытаюсь что-нибудь поменять. Но, видно, так уж ему на роду написано.

Я жаловался Богу, но ответа так и не получил. Видно, ему нечего сказать.

Я так больше не могу. Завязываю с этим. Даже если он в конце концов покончит самоубийством, хуже не будет. Да, меня накажут, но это лучше, чем двести лет только и делать, что вытаскивать ребенка из петли и возвращать в детство. Хватит! Любые желания, кроме этого — пожалуйста. Но пусть уж прекратит свое затянувшееся бессмертие.

Однажды, давным-давно, первый человек на этой Земле сидел один-одинешенек в стороне от сородичей-обезьян и мечтал.

Обезьяны считали его отсталым в развитии: он был лысым и совершенно неспособным. По какой-то причине его не убивали, а кормили, грели и вообще терпели. Поскольку к работе он не был приспособлен, большую часть дня он просто сидел и мечтал.

О чем он мечтал? Он мечтал о том, что вокруг него будут такие же, как он, без шерсти, когтей и хвостов, способные мечтать. Он мечтал, что они превзойдут и обезьян, и хищников, соорудят жилища из неземных материалов, поймут все загадки природы и будут жить, не завися от природы.

Потом ему стали видеться какие-то странные вещи: рушащиеся здания, люди с железом в руках и много, много огня. А потом огромный взрыв… и ничего. Человек разучился мечтать, и теперь просто сидел на одном месте и не понимал, почему у него ничего не получается так, как у обезьян.