Крис Невилл - Бэтти-Энн

- Я предпочитаю остаться в пальто.

Лицо Милдред вытянулось и на миг стало совсем детским. Наверно, печальное детство было у нее, подумала Бетти-Энн, но тотчас Милдред вновь обрела свой хрупкий защитный панцирь и, стараясь не выдать голосом обиду, беспечно защебетала:

- Я... ну... ну, ладно. Я вижу, вы хотите поговорить наедине.

- Если вы не возражаете, - сказал Дон.

- Нисколько, - любезно и холодно ответила Милдред. И, чуть помедлив, прибавила: - Мне завтра предстоит жуткий тест по литературе, так что все равно пора заниматься.

Когда она ушла, Дон сказал:

- Она подошла и села напротив меня и стала раскладывать на столике пасьянс. Я ни слова не сказал, а она посмотрела на меня и говорит: "Я на последнем курсе по социологии". Я опять молчу. Тогда она говорит: "А вы откуда?" Я сказал - с Запада. Наверно, она узнала мое имя вот от той женщины.

Бетти-Энн посмотрела на него с недоумением.

- Мне казалось, вы говорили моим родителям, что вы откуда-то из здешних мест, - серьезно сказала она.

Он кивнул, глядя в огонь.

- Так было удобнее. - Потом обернулся к ней. - Вы можете сейчас выйти из этого дома?

- Д... да... наверно, если захочу...

Только теперь она заметила, что у него какой-то особенный, правда, едва ощутимый выговор, такого она, кажется, йи у кого прежде не слыхала.

- Наденьте пальто. Я хочу, чтоб вы пошли со мной.

Он сказал это сухо, повелительно, и ей захотелось резко ответить "Нет", Но она сдержалась, было что-то в его лице, какая-то смутная напряженность, может быть, даже печаль что-то такое, что притягивало к нему, заставляло прощать странную грубость.

- Посмотрите на меня, - сказал он. - Я должен рассказать вам кое-что о вас самой. Посмотрите на меня. Вы пойдете со мной?

Она посмотрела ему в глаза. И от их выражения сердце ее забилось чаще.

- Пойду. - Она коснулась его руки. - Это о моих родителях?

- И не только об этом, Бетти-Энн. Мне надо очень многое вам рассказать.

- Я надену пальто.

- Пожалуйста.

Когда она снова сошла вниз, он ждал у дверей. Миссис Ривс кивнула ей и ласково сказала:

- Не забудьте, милочка. Не позже одиннадцати.

Дон безмолвно распахнул дверь, и из тепла и света они вышли в холодную тьму.

- Куда мы идем?

- В отель Дрейиера.

Смутные чувства вызвал он в Бетти-Энн. Не то, чтобы он ей нравился. И, наверно, не следовало бы так уж безоглядно ему доверять. Но, однако, что-то странно связывает их, и нельзя понять, что же это за родство.

- Мне не позволят подняться в номера, - сказала она.

- Идите мимо конторки как ни в чем не бывало. Все будет в порядке.

Она подставила лицо снегу. Наверно, надо бы опасаться, а ей не страшно. Или нет, пожалуй, страшно - только не его самого, но вдруг он расскажет что-то такое, чего ей лучше бы о себе не знать. Они миновали церковь (снег поскрипывал под ногами), Вышля за пределы белого студенческого городка. Свернули на главную улицу, и вот уже перед ними лежит деловая часть Нортхемптона.

У Бетти-Энн застучали зубы, она взялась за его руку.

В свете неоновых огней падающий снег становился оранжевым, дыхание превращалось в морозный пар, из какого-то бара послышался смех. Они шли. А город нагружался в сон.

Перед гостиницей Дрейпера они потопали ногами, отряхнули прилипший к подошвам снег.

- Идемте. Никто не обратит на вас внимания.

Они поднялись на крыльцо, прошли мимо конторки; сонный портье равнодушно посмотрел сквозь Бетти-Энн, словно ее тут и не было, она взглянула на Дона - лицо у него стало спокойное и ненапряженное.

Снизу, из ресторана, доносился нестройный хор голосов. Послышался девичий смех.

По ступеням, которые покрывал истертый ковер, они поднялись на третий этаж. Дон подвел Бетти-Энн к дверям номера и тихонько постучал.

- Это я, Дон, - сказал он.

- Войдите.

Он отворил дверь, пропустил Бетти-Энн вперед. И закрыл за собой дверь.

На постели лежал человек.

- Сядь, Бетти-Энн, - сказал он. Лицо у него было старое, изрезанное морщинами, глаза глубоко запали, губы тонкие и волосы совсем белые.

Она вгляделась в его лицо.

- Но... но ведь, - удивленно начала она, - вы же не старый!

Человек, лежащий на постели, кивнул.

- Она нашего племени, - сказал он. И продолжал: - Можешь называть меня Робин. То, что я расскажу тебе, странно и удивительно, Бетти-Энн.

Она посмотрела на него огромными, распахнутыми глазами.

- Не бойся.

- Я... я не боюсь, - сказала она, хотя сердце неистово колотилось. И сама не могла понять, правду ли сказала.

- Закрой, пожалуйста, глаза, друг мой, - сказал Робин.