В Невинский: Под одним солнцем

- Стойте! - воскликнул я. - Успокойтесь, обсудим спокойно.

- Хорошо, обсудим, - сказал Мэрс и, приняв любимую позу, выставил свои острые локти. - Все наши споры - чистая риторика, мы все равно не можем обратиться к этим грядущим людям.

- Подумаем, - ответил биолог, умеряя свой пыл и усаживаясь напротив Мэрса, - отодвинем пока моральные соображения на второй план и рассмотрим лишь техническую сторону. Мне кажется, здесь нет ничего невозможного. Об этом я уже не раз думал. Антор, садитесь тоже, мне неудобно смотреть на вас, задирая вверх голову.

Я отодвинул стул и уселся за стол. Биолог между тем, выпив воды, продолжал:

- Миллионы лет - срок, конечно, страшный, но... - он сделал паузу, - мы же собираемся направить послание в будущее, а не в прошлое, так что здесь нет принципиальных затруднений!

- От этого нам не легче, - заметил я.

- Нет, легче! И неизмеримо легче! Спор сразу перестает быть риторическим, как тут выразился Мэрс, и появляется почва для обсуждения. Это главное. Вы согласны со мной?

- Ну, в этом смысле... - неопределенно ответил Мэрс, - можно считать согласен. Однако подумайте, миллионы лет!

- Думал! - отрезал биолог. - Представьте себе, думал! Я позволю задать вам несколько вопросов, не возражаете?

Мэрс равнодушно качнулся на стуле, показывая, что против вопросов он не возражает, хотя и считает их бессмысленными. Я устроился поудобнее, приготовившись к очередному поединку моих товарищей.

- Итак, - Дасар встал со своего места и навис над Мэрсом, - прежде чем рассуждать о том, много или мало несколько миллионов лет, спросим себя, что такое время и как мы его измеряем.

В глазах Мэрса появился какой-то огонек, словно загорелась индикаторная лампочка, свидетельствующая о пробуждении интереса.

- Я слушаю вас, продолжайте, если не ошибаюсь, вы из стоячего болота риторики хотите перебраться в бурное русло философии. Только осторожнее, здесь есть подводные камни.

- Благодарю за предупреждение, - биолог, следуя традиционным правилам вежливости, прикоснулся левой рукой к правому плечу, - но я буду плавать на поверхности явлений, и подводные камни мне не страшны. Спрашиваю снова, что же такое время и как мы его измеряем?

- Время - это... - начал было Мэрс, но Дасар перебил его:

- Э-э-э... не надо! Знаю, что вы скажете. Позвольте мне самому и ответить. Время, на мой взгляд, это - количественное выражение происшедших изменений, а не какой-то там вид пространства или еще что-то - словом, время не есть самостоятельная физическая категория, в чем вы хотели меня убедить. Если имеются изменения, тогда, и только тогда, можно говорить о времени, как выражении этих изменений. Например, я старше вас, Антор, не потому, что родился, когда вас еще не было, а потому, что в моем организме изменений накопилось больше, чем в вашем! Вы поняли мою мысль?

Биолог в упор смотрел на меня, но, не получив ответа, снова повернулся к Мэрсу:

- Так что вы скажете?

Тот неожиданно рассмеялся:

- Вы, литам Дасар, вопреки обещаниям, поплыли отнюдь не по поверхности, а опустились на некоторую глубину, и подводные камни, о которых я говорил, подстерегают вас. Но сейчас, принимая пока ваши рассуждения, хочу спросить, какой же практический вывод из всего этого, применительно к проблеме, которую мы начали обсуждать?

- Самый непосредственный.

- Может быть, вы скажете более определенно?

- Охотно.

- Так мы слушаем вас, - сказал Мэрс.

Биолог обошел вокруг стола и уселся напротив нас.

- Здесь, на Хрисе, вы это, Мэрс, отлично знаете, так как занимались соответствующими исследованиями, не происходит почти никаких изменений. Этот мир словно застыл, и время для него остановилось. На Арбинаде возникнут и исчезнут горы, материки, моря. По длиннейшей лестнице эволюции живые существа будут неутомимо карабкаться вверх до уровня человека, а здесь все останется почти таким же, как мы это видим сейчас. И для нашего послания, адресованного тем, кто придет сюда после нас, не страшны миллионы лет, которые вас так пугают. Надеюсь, я высказался ясно?

Мэрс утвердительно качнулся вперед:

- Вполне. С этого можно было начать сразу, не вдаваясь в рассуждения о сущности времени.

- Может быть, но вы страшились миллионов столетий, мне хотелось показать вам, что сами по себе годы ничего не значат, кроме пустой арифметики. С таким же успехом, как о миллионах лет, вы могли говорить о миллионах звезд, окружающих нас, и по этой причине считать мое предложение бессмысленным, риторическим, позволю себе напомнить ваше определение.