Роберт Хайнлайн - Дорога Славы

У них все было великолепно. Они спасли даже скот. Во время самых больших холодов папаша Шульц взял всю скотину в жилую комнату.

Животные, конечно, снова были в стойлах, но все еще было очевидно, что они находились здесь, — держался запах. Я думаю, маму Шульц состояние ее всегда безупречной гостиной обеспокоило больше, чем сама катастрофа. Вероятно, они еще не заметили что большинство людей погибли.

Папа отклонил предложение папаши Шульца о том, что мы должны переехать на их ферму. Потом он сказал, что хотел бы отправиться вместе с нами в город и посмотреть, не может ли он чем-нибудь там помочь. Мама Шульц снабдила нас горячим чаем с кукурузными лепешками, и мы пошли.

Пока мы шли к нашему дому, я думал о Шульцах. Я сказал папе, что то, что они уцелели, было настоящим чудом.

Он покачал головой.

— В этом нет никакого чуда. Они просто люди, приспособленные для выживания в разных условиях.

Подойдя поближе, мы увидели, что наш дом лежит в развалинах. За это время я видел с дюжину других разрушенных домов. И все же я ощутил шок, когда мы поднялись на возвышение, и я еще раз должен был взглянуть в глаза горькой правде. Где-то в глубине подсознания я надеялся, что проснусь в теплой комнате, в мягкой кровати, и мне скажут, что все это было только во сне.

Но остались лишь голые поля и больше ничего. Я разгреб снег на полосах, на которых уже взошла рассада. Растения погибли, и почва была твердой, как камень. Я был уверен, что черви тоже погибли.

Моих маленьких яблонек, конечно, больше не существовало.

Мы нашли двух кроликов, тесно прижавшихся друг к другу и застывших под слоем снега. И мы нашли также старую наседку. Она все еще сидела на своем гнезде, накрытом упавшим куском толя. Она была твердой, как камень, и яйца превратились в лед. Я думаю, в это мгновение мы еще сильнее почувствовали обрушившееся на нас бедствие.

Я стал нищим фермером, у которого когда-то была своя ферма.

Папа рылся поблизости от дома. Теперь он направился к стойлу.

— Ну, Билл?

— Идем. С меня этого достаточно.

— Ну хорошо. Трактор скоро придет.

— Я думаю, этого достаточно для всех.

— Да, я понимаю.

Я еще раз вошел в комнату Пегги. Мой аккордеон все еще был в комнате, через открытую дверь туда намело снега, и он замел аккордеон. Я смел снег и взял инструмент.

— Оставь его здесь, — сказал папа. — Пусть он лежит здесь, сейчас ты не сможешь забрать его.

— Я не хочу больше возвращаться сюда.

— Ну, хорошо.

Папа уже связал нужные вещи в тюки. Теперь мы присоединили к ним кроликов, наседку и аккордеон. Подошел трактор, и мы погрузили все это на него. У следующего поворота нас ждал папаша Шульц.

Папа и я высматривали Мейбл, но мы не увидели ее. Вероятно, ее доставила в город другая спасательная группа. Я был рад этому. Конечно, нужно было позаботиться о том, чтобы доставить в город как можно больше мяса, но в отношении Мейбл это казалось мне каннибализмом.

Я немного поспал, перекусил, а потом снова отправился в путь, со следующей группой. Колония постепенно возвращалась к обычной жизни. Те, чьи дома устояли, снова переезжали в них, а мы обеспечивали тех, кто остался в лагере для переселенцев Еды, конечно, было мало, и на Ганимеде впервые были введены рационы.

Не то чтобы мы голодали. Во-первых, нас было не так уж и много, а во-вторых, было запасено много еды. Настоящее бедственное положение наступит позже. Было решено отодвинуть зиму на три месяца, а это значило, что должна начаться новая весна, что, конечно, сломало весь наш календарь. Но мы должны были как можно быстрее получить новый урожай.

Папа остался в инженерном бюро. Было принято решение построить вокруг экватора еще две энергостанции, обе — настолько мощные, что каждая из них в одиночку могла бы поддерживать выделение необходимого количества тепла. Катастрофа не должна была повториться. Конечно, как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. Марс в настоящее время находился в таком положении, при котором возможна передача сообщения. Мы тотчас же отправили на Землю запрос и надеялись, что получим необходимое оборудование.

Конечно, все это было мне совершенно безразлично. Я тоже оставался в городе, хотя Шульцы предлагали мне жить с ними. Я зарабатывал себе на пропитание тем, что помогал восстанавливать дома. Мы решили, что все мы должны вернуться на Землю — Джордж, Молли, Пегги и я.

Это было решено единогласно, и значит, мнения Пегги мы не спрашивали.

Мы были не единственными, кто сдался. Комиссия по колониям, конечно, брюзжала, но под влиянием сложившихся обстоятельств вынуждена была согласиться. После того как все это было оформлено официально, были составлены списки, и я отправился в бюро представителя Комиссии, чтобы нас тоже занесли в эти списки. Мы были среди самых последних. Папы в городе не было, и я стал его ждать.