Роберт Хайнлайн - Дорога Славы

Потом пришли мы, растопили лед и дали Ганимеду атмосферу. Вследствие этого давление повсюду выровнялось и изостатическое равновесие перестроилось. Результатом этого были небольшие ганимедотрясения.

Я прибыл из Калифорнии. Поэтому я хотел построить сейсмически устойчивый дом. Шульцы сделали то же самое, и это, по моему мнению, было хорошей идеей, хотя мы никогда не видели сильного ганимедотрясения, которое бросало бы людей на землю. С другой стороны, поселенцы должны были побеспокоиться и об этом. Было по-настоящему трудно построить сейсмоустойчивый дом из каменных блоков.

А хуже всего — все было дорого. Основные материалы, предоставляемые нам в соответствии с договором, были действительно великолепны — по крайней мере, теоретически: мотыги, лопаты, тачки, ручной культиватор, ведра и так далее. Но только когда начинаешь работать, замечаешь, что у тебя есть далеко не все. Очень многое приходится покупать.

Я засеял пол-акра, прежде чем мне вообще удалось заняться постройкой своего дома.

Как обычно, мы пошли на компромисс. Одна из комнат должна была быть сейсмоустойчивой и одновременно быть комнатой с повышенным давлением воздуха для Пегги. Хотя Пегги стало уже много лучше, она все еще не могла надолго выходить наружу и выносить низкое давление. Когда наша семья переселится на ферму, у этой комнаты будет воздушный шлюз. И это будет стоить немалых денег.

Пока все было приготовлено, я засеял еще акр. Папа попытался получить ссуду, но ему ясно и недвусмысленно сказали, что кредит может получить только поселенец, и больше никто. Этим дело и закончилось. Мы намеревались построить одну комнату с усиленными стенами, чтобы позднее дом можно было надстроить. А тем временем наш дом должен был состоять из жилой комнаты, в которой буду спать я, из крошечной спальни для Джорджа и Молли и из комнаты Пегги.

Не слишком большой дом, верно? Но что это значит? Эйб Линкольн начинал с гораздо меньшего.

Как только я засеял поле, я принялся за резку камня. Вибропила действовала так же, как и вибробур, только она не бурила отверстие, а резала тонкую, как волос, щель. Когда включаешь питание, нужно быть очень внимательным, чтобы в зону действия пилы не попал палец, а управление самой пилой — детская игра. В договоре говорилось, что пилу можно взять напрокат на сорок восемь часов. Я отложил все другие дела и работал с нею все сорок восемь часов. Я больше не хотел иметь долгов, потому что мне предстояли новые расходы — прожектор, излучающий дневной свет. У папы Шульца на полях были такие прожектора, и урожай у него был почти вдвое выше, чем у остальных. Земные растения не привыкли находиться в темноте целых три с половиной дня, но с прожекторами они чувствовали себя отлично.

Ну да, нужно было подождать еще некоторое время.

Дом построила группа — я хочу сказать, моя группа скаутов. Это было для меня неожиданностью и одновременно не было, потому что повсюду дома строили подобным образом. Дом в одиночку не построить. Я сам уже шесть раз помогал другим — не из великодушия, а потому что мне необходимо было учиться, как это делать.

Но патруль появился внезапно, прежде чем я успел сообщить им о своей готовности. Они шли вдоль дороги. Сергей вел их к тому месту, где должен был стоять дом; парни остановились, и Сергей спросил меня:

— Билл, ты уплатил налог скаутов?

Голос его звучал угрожающе.

— Ты же об этом знаешь, — ответил я.

— Тогда ты должен нам помогать. И мы тебе тоже должны помочь, — внезапно он улыбнулся и я понял, что все это было всего лишь ритуалом. Он повернулся к группе и крикнул:

— Приступаем к постройке дома! Начали!

Внезапно мне показалось, что все это телекомедия, в которой чрезмерно убыстрился темп действия. Я еще никогда не видел, чтобы кто-нибудь работал так основательно, как мои скауты. Я могу только сказать, что не нужно никакой формы, чтобы быть скаутом.

Вместе со скаутами здесь были Вик Шульц и Хэнк Джонс, оба из скальной группы, кроме того, тут был Дуг Окаджима, который принадлежал к группе “Баден-Пауэлл”. Все это было великолепно. У меня были друзья, которых в последнее время я видел очень редко. Во время светлой фазы я работал так долго, что уже поздно было идти на встречу; а во время темной фазы дважды подумаешь, прежде чем отважишься на девятимильный переход туда и обратно.

Совесть у меня была неспокойна, потому что я забывал о них и приходил к ним так редко. Но теперь я решил чаще приходить на встречи, как бы я ни устал после работы. Кроме того, при ближайшей возможности я должен был пройти испытания.