Пол Андерсон: Люди неба (пер. О. Кутуминой)

— Но я же тебе друг, — пробормотал он. Она расслабилась и даже смущенно улыбнулась. Он дал ей свой нож и пошел назад.

А теперь приближалось последнее пиратское судно. Оно было уже рядом. Два дирижабля Руори не пытались бежать. Он видел, как солнце играет на металлических деталях, знал, что на глазах у этих людей зря погиб один экипаж, и их теперь не заставишь покинуть свой корабль, даже если вокруг все будет полыхать, они укроются внутри. В случае чего, они подожгут его корабль, а сами спустятся на парашютах. Он не стал осыпать их стрелами. Когда до дирижабля противника оставалось всего несколько морских саженей, он крикнул:

— Открыть клапаны!

Газ полился из шаров. Дирижабли, скрепленные между собой, стали стремительно снижаться.

— Огонь! — скомандовал Руори. Хити прицелился из своей катапульты и послал гарпун с якорной цепью, который вонзился в днище вражеского судна, — Поджигайте и уходите!

На палубе люди подожгли нефть, которая была разлита заранее. Взметнулось пламя. Каньонский корабль, который тянули вниз два других судна, с почти выпущенным газом начал падать. На высоте пятисот футов спасательные канаты оказались над плоскими крышами домов и потянулись по улицам. Руори подошел к борту. Когда он спускался, веревка обожгла ему ладони.

Он не слишком торопился. Загарпуненный дирижабль выпустил сжатый водород и взлетел со своим грузом на тысячу футов, ища места в небе. Вероятно, никто еще не видел, что груз — в огне. Им ни в коем случае так просто не отделаться от железных пут, накинутых на них Хити.

Руори смотрел вверх. Горение было бездымным, ветер раздувал пламя, получилось маленькое зловещее солнце. Руори не рассчитывал, что пожар станет для противника полной неожиданностью. Он думал, что солдаты все же спустятся на парашютах и попадут под атаку мейканцев. Он почти хотел предупредить их.

Но в конце концов огонь добрался до водорода, остававшегося в спущенных шарах. Послышался громкий хлопок. Верхнее судно превратилось в летучий погребальный костер. Ветер погнал его на городские стены. Нескольким фигуркам, издали походившим на муравьев, удалось все же спрыгнуть. Один из парашютов горел.

— Пресвятая Мари, — прошептала Треза, пряча лицо на груди Руори.

Когда спустилась темнота, во всем дворце зажгли свечи. Но они не могли украсить эти комнаты с голыми, обезображенными грабителями стенами и закопченными потолками. Стража, заполнявшая тронный зал, была усталой и изможденной. В С'Антоне тоже не чувствовалось ликования. Там было слишком много мертвых.

Руори сидел на троне кальде, Треза — справа от него, а Паволо Доноху — слева. До избрания нового правительства в их руках оставалась власть. Дон сидел подчеркнуто прямо, не давая склониться своей перебинтованной голове; но иногда его веки тяжелели и опускались. Треза смотрела на происходящее огромными глазами из-под капюшона плаща, в который она завернулась. Руори чувствовал себя непринужденно, он испытывал некоторое облегчение оттого, что бой кончился. Бои были тяжелые, даже после того, как городские войска пошли в наступление, преследуя отходящего противника. Слишком многие люди Неба бились до смерти. Сотни пленников, захваченных при первом удачном ударе мавраев, представляли потенциальную опасность: никто не знал, что с ними делать.

— Но по крайней мере, мы с ними покончили, — сказал Доноху.

Руори покачал головой.

— Нет, С'ньор. Мне очень жаль, но конца этим вылазкам не видно. На севере есть тысячи таких кораблей и множество голодного народа. Они придут снова.

— Мы дадим им отпор. В следующий раз, капитан, мы будем готовы. Усилим гарнизон, заготовим воздушные шары, змеи, поставим пушки, стреляющие вверх, может быть, заведем собственный воздушный флот… Мы же можем научиться.

Треза пошевелилась. В ее голосе снова была жизнь, хотя и полная ненависти.

— В конце концов, мы перенесем войну к ним. В горах Корадо не останется ни одного разбойника.

— Нет, — возразил Руори. — Этого не должно быть.

Она резко обернулась и окинула его взглядом из-под

своего капюшона. Потом она сказала:

— Правда, мы должны любить наших врагов. Но это не относится к людям Неба. Они бесчеловечны.

Руори обратился к пажу.

— Пошлите за их начальником.

— Чтобы он выслушал наш приговор? — спросил Доноху. — Его надо объявить публично, при всем народе.

— Мы только с ним поговорим, — возразил Руори.

— Я тебя не понимаю, — забеспокоилась Треза. Ее голос дрогнул, и ей не удалось передать им всю меру презрения, — После всего, что ты сделал, тебе вдруг отказывает мужество.