Павел Ганжа: Дети Земли

– И как успешно? – вырвался риторический вопрос.

"Однажды случилось непоправимое – раса гвархов была уничтожена".

– Красота – укокошили целый вид, и в ус не дуют.- Селин опомнился и стиснул рукоять пистолета. – А что-то ты такой добренький, рассказываешь мне, ничего не скрываешь… Зубы заговариваешь? Глуши каменюку, а то я ее сам заглушу!

"В этом нет необходимости. Условия сделки выполнены, Дети Земли свободны. И мы уходим".

– Не понял…- моргнул Никита. – Что значит "уходим"?

Впервые с начала их "беседы" носитель Алмазного Венца не ответил на прямо заданный вопрос.

"Настоящие дети Земли – это вы, хомусы. А ты теперь Первый Сын. Тебе и присматривать за планетой".

– Что?!

Носитель венца сделал неуловимое движение, в глазах потемнело, а пещера ощутимо вздрогнула. И дышать стало легко. Зрение почти сразу же восстановилось, но ни носителя Венца, ни других черноглазых, ни Кристалла в пещере уже не оказалось. Ни ментального давления, ни аур Никита тоже не чувствовал. Черноглазых не нигде не было. В этом мире – по крайней мере.

– Екарный тогай! – невнятно выразил обуревавшие его эмоции Никита, и обессилено сел прямо на каменный пол. Который снова тряхнуло.

Внезапно очнувшаяся сверхинтуиция заверещала сиреной, намекая на то, что пора уносить ноги. Никита вскочил и ломанулся к выходу, мысленно чертыхаясь и желая черноглазым ублюдкам там, куда он "ушли", не справиться с гранатой и досыта накушаться осколками. На что, впрочем, надежды мало.

Пробегая в том месте, где он покинул Олега, Никита на секунду остановился и осмотрелся. Недавно здесь было горячо – на стене пещеры остывали оплавленные потеки. И больше ничего. Ни тел, ни мусора, ни пятен. О судьбе спутника оставалось только догадываться. И догадки не слишком вдохновляли.

Не давая времени для размышлений, каменный мешок содрогнулся в очередной раз и заставил опять рвануть с места в карьер.

Когда Никита из бокового прохода вылетел в огромный грот-предбанник, его встретили дула автоматов и пистолетов, напряженные взгляды и растерянные лица. Врезаться в толпу настороженных и вооруженных мужиков, будь они четырежды ашерами, и трижды менталами, занятие неблагодарное. К тому же спекшийся камень под ногами и потеки на стенах – куда более крупные, чем в пещере, где остался Олег, – намекали на крутую заварушку. Нервы у бойцов сводной группы явно на взводе. Поэтому Никита счел за благо резко остановиться. Хотя интуиция настойчиво призывала выметаться на… "свежий воздух".

– Что произошло? Где альфы?- под взглядом Вольфа Селин почувствовал себя…неловко. Словно под прицелом пулемета.

– Исчезли… ушли…

Вольф кивнул, словно соглашаясь с Никитой.

– Как?…

– Куда?

– Исчезли или ушли?…

Со всех сторон горохом посыпались вопросы.

– Я почем знаю!

– А Обновление?

– Порядок. Не будет.

– И это… надо бы отсюда поскорее убраться, а то трясет, придавит, не ровен час.

В подтверждение сказанных слов, почва под ногами ощутимо дрогнула, и сверху посыпались мелкие камушки.

– Все на выход, – скомандовал Вольф. – Сергей, ранеными займитесь.

Только сейчас Никита увидел лежащие в сторонке тела. Не меньше десятка. Раньше их закрывали стоящие. И ауры Селин лишь сейчас "разглядел". То-то показалось, что сводная группа поредела. Судя по измененным аурам, четверо лежащих орденцев были мертвы. Но их тоже поднимали и несли к выходу. Предлагать помощь в транспортировке Никита не стал – сам еле топает. Идти почему-то оказалось труднее, чем бежать. Но улепетывать сейчас как-то… неприлично. Пришлось быстро ковылять.

– Горячий выдался денек, – протянул пристроившийся рядом с Селиным Оспешинский. Лоб лохматого ашера украшала свежая ссадина, передвигал ногами Виктор довольно шустро. Очевидно, ссадиной и отделался.

– Серьезные потери?

– Не то слово… Семь наших и пятнадцать орденцев. Не считая раненых. Вон, Воронина, еще неизвестно откачают ли… Вольф, конечно, старается, но…

– Я четыре трупа вижу.

– От некоторых даже тел не осталось. Один раз так рвануло – думали все ляжем. Как во дворе у Вики, только гораздо сильнее. Чарского тогда накрыло. Щиты, ставили, конечно, но толку… Чарскому, вон, не помогло.

Было видно, что Оспешинский хочет выговориться.

Пресловутый отходняк после боя? Возможно. Сам Никита ничего подобного не ощущал, наоборот, хотелось помолчать. И лучше – в одиночестве. Единственное, на что достало запала – спросить о судьбе "спутников-мушкетеров":