Павел Ганжа - Дети Земли

– Да ничего не случилось. Просто так заскочу, скучно мне. Вари кофе, скоро буду.

– Скучно ему… – начала гневную прочувственную речь Вика, но ее уже никто не слушал – Оспешинский прервал связь. Юная ведьма обреченно зевнула. Ничего не попишешь, придется отложить заманчивые планы по дальнейшему просмотру сладких снов и вылезать из-под одеяла. От посещения ее квартиры лохматым очкастым нахалом уже не отбояришься, это стихийное бедствие не остановить, его можно только пережить. Вика потянулась, встала с постели и пошла варить кофе.

Стихийное бедствие нагрянуло через двадцать минут. Хозяйка квартиры едва успела умыться и поставить кофейник на плиту, когда запищал звонок. На сей раз дверной.

– Доброе утро, соня! – протиснувшийся в открытую дверь "лохматый очкастый нахал" проявил невиданную вежливость.

– Сомневаюсь. Ты чего в такую рань? – вместо приветствия хмуро поинтересовалась Вика.

– Ничего себе рань. Семь часов. Народ давно уже заступил на трудовую вахту. – Оспешинский сбросил туфли и сразу же направился на кухню. Девушке, дабы соблюсти приличия, пришлось топать за ним.

– Так то нормалы.

– А мы чем хуже? Тем более что ранней пташке, если верить поговоркам, бог чего-то там подает. И вообще, Морозова, много дрыхнуть вредно. На боках пролежни образуются.

На столь вопиюще абсурдные заявления у Вики не нашлось адекватного ответа, и она выдала неожиданно припомнившуюся фразу из счастливого босоного детства:

– Не фамильничай, не в ЗАГСе.

– И не намекай. Жениться на тебе я не собираюсь. Молод еще, неопытен, да и ты не в моем вкусе – тоща до неприличия и спишь больно много. А я люблю активных пышек.

– Ну, ты…- от возмущения у юной ведьмы дыхание и закончился словарный запас.

– Ну, я, – согласился лохматый паяц, заглянул в кофейник и обрадовался: – Кофе готов, можно разливать.

– Пассивная ватрушка, вот ты кто!- наконец разродилась Вика.- А если когда-нибудь женишься, станешь пассивным рогаликом. С большими и ветвистыми рогами.

– Ого, какая экспрессия! – удивился Оспешинский, усаживаясь за стол.- Значит, близка эта тема девичьему сердцу. Кстати, о рогаликах и прочих хлебобулочных изделиях… У тебя закуска к кофе имеется? А то что-то жрать хочется.

– Закуску еще ему подавай, – буркнула хозяйка квартиры, полезла в холодильник и вытащила из него тарелку с пирожными и остатками торта.- Держи, пользуйся моей добротой.

– А я и пользуюсь.

– А и вижу.

Оспешинский цапнул с тарелки самый большой и вызывающе аппетитный кусок торта и виновато улыбнулся: мол, каюсь, но ничего с собой поделать не могу.

– Не спится ему… – посетовала Вика и задала риторический вопрос:- Но я-то тут причём, почему я крайняя? Других измененных вокруг мало? Или нормалов?

– Мр-хр…

– Что?

Виктор проглотил не конца дожеванную бисквитно-кремовую массу и пояснил:

– Может, и не мало. Только с нормалами на все интересующие темы не пообщаешься. – Оспешинский подхватил с тарелки следующий кусок.- Не говоря уже об орденцах.

– Так ашеров полно. Вот и общайся… с кем-нибудь. Чего сюда-то приперся?

– Видишь ли,- Виктор повертел кусок в руке и отхлебнул кофе,- расследованием исчезновения Кацмана занимается стража, и мы одни в курсе ситуации. И если тема эта возникнет, нехорошо получится.

– Допустим, – согласилась девушка.- Почему тогда тебе к Воронину, например, не заехать, с ним вопросы расследования не обсудить?

– Дмитрий Сергеевич с Вольфом и Чарским, главой Московского домена, в Берлин улетели.

– Вон оно как, на аудиенцию, значит,- протянула Вика, но тут же вспомнила о своей священной миссии по воспитанию у лохматого нахала чувства почтения к отдыху и сну других и строго спросила: – А чета Шевченко?

– Что чета Шевченко?

– К ним почему не заехал, не разбудил, разговорами умными не развлек?

– Так не поймут ведь, обидятся, даже побить могут. Дикий народ, что возьмешь?

– А я, значит, пойму?- угрожающим тоном поинтересовалась юная ведьма.- И побить не могу?

Почувствовав, что в воздухе запахло грозой, Оспешинский отложил в сторону торт и чашку с кофе и схватил девушку за руку.

– Ни в коей мере, Викуся. Ты, конечно, тоже можешь. И обидеться, и побить. Но ведь не будешь в меня тяжелыми, громоздкими предметами кидаться, правда. Я, Викочка, молодой еще, жить только начинаю. – Лохматый паяц преданно заглянул собеседнице в глаза.- А причиненный моральный вред заглажу. Готов жениться в любое время!