Абрахам Меррит - Живой металл

— Вы всерьез рассчитываете на успех этой авантюры? — спросил Диксон. — Мне кажется, вы собираетесь втравить нас в довольно сомнительное дело, как с финансовой, так и с научной точки зрения. Поймите, я не против вашего предложения; на хорошее дело не жалко десяти — пятнадцати тысяч долларов, но здесь я не вижу для себя делового интереса.

— Десять — пятнадцать тысяч! — подался вперед Гарриман. — Речь идет по меньшей мере о двух миллионах, и в ходе работ нам придется еще не раз раскошеливаться. Это же самое крупное дело с тех пор, как Колумб открыл Новый Свет. Я не знаю, какую выгоду мы извлечем из проекта, не могу назвать все пункты нашей прибыли, но я ее чувствую! Главная прибыль — в самой Луне. Это же целая новая планета, Дэн такого еще не бывало. Если мы не отыщем способа выцедить из этого пару долларов, то лучше нам уйти на покой. По существу, нам предлагают Манхэттен за двадцать четыре доллара и ящик виски.

— Послушать вас, — улыбнулся Диксон, — так это единственный шанс в нашей жизни.

— Чепуха! Это величайший шанс во всей истории человечества. Идет золотой дождь, подставляй карманы.

Рядом с Энтенцей сидел Гастон П.Джонс, директор Трансамериканского и полудюжины других банков; он был, пожалуй, побогаче любого из собравшихся. Джонс тщательно стряхнул с сигары двухдюймовый столбик пепла и сухо произнес:

— Мистер Гарриман, я с удовольствием уступаю вам за пятьдесят центов все свои настоящие и будущие интересы, связанные с Луной.

— Беру! — Гарриман пришел в восторг.

Энтенца озабоченно прикусил губу — и встал.

— Постойте, Джонс, я даю доллар.

— Полтора, — парировал Гарриман.

— Два, — процедил Энтенца.

— Пять!

Торг продолжался. На десяти долларах Энтенца сдался и сел с прежним задумчивым видом. Гарриман огляделся с довольной улыбкой.

— Кто здесь юрист? — вопрос был чисто риторическим: он отлично знал, что из семнадцати директоров одиннадцать — юристы. — Эй, Тони, подкинь-ка мне статью, чтобы мы могли составить такую купчую, которую не расторгнет даже господь бог. Все права собственности, все интересы, нынешние, будущие и прирожденные, прямые и косвенные и так далее и тому подобное переходят от мистера Джонса ко мне за десять долларов наличными. И напиши все это по-латыни. Так, мистер Джонс?

Тот сухо усмехнулся.

— Так, молодой человек, — он сунул десятку в карман. — Я использую эту бумажку как наглядное пособие. Пусть мои внуки знают, как легко можно делать деньги.

Энтенца смотрел то на Джонса, то на Гарримана.

— Чудесно, — объявил Гарриман. — Джентльмены, мистер Джонс установил цену на продажу своих интересов на Луне. Население нашей планеты — около трех миллиардов человек, следовательно, Луну можно оценить приблизительно в тридцать миллиардов долларов, — он достал бумажник. — Кто еще хочет продать? Покупаю в любом количестве, по десять долларов кусок.

— Даю двадцать! — крикнул Энтенца.

Гарриман мрачно посмотрел на него.

— Оставьте, Джек! Мы же в одной команде. Давайте, сойдемся на пятнадцати.

Диксон постучал по столу.

— Джентльмены, займитесь этим после заседания. Кто еще поддерживает предложение мистера Гарримана?

— Я продал все свои права мистеру Гарриману, — сказал Гастон Джонс. — Давайте голосовать.

Никто не возражал. Предложение провалили одиннадцатью голосами против трех: самого Гарримана, Стронга и Энтенцы. Гарриман поспешил, пока никто не ушел, chobi обратиться к собранию:

— Так я и думал. Открою карты: я хочу гросить наш синдикат, поскольку он больше не интересуется космосом, уступить то, что может мне понадобиться: патенты, технологии, оборудование и прочее, что связано с космическими полетами и не связано с производством энергии на планете. Наш недолгий роман с энергоспутником дал потомство, и я хочу этим воспользоваться. Я не прошу никаких обязательств, только согласия не противодействовать моим личным интересам, поскольку они не идут вразрез с интересами синдиката. Что скажете, джентльмены? Согласитесь — и я отвяжусь.

Джонс изучал кончик сигары.

— Не вижу причины отказывать, джентльмены… Заметьте, я говорю как абсолютно незаинтересованная сторона.

— Думаю, мы так и сделаем, Дилоуз, — согласился Диксон, — но продавать ничего не будем. Дадим взаймы. Если вам все удастся, синдикат останется в деле. Никто не возражает?

Возражений не было; таким образом политика синдиката определилась и по этому пункту. Большое совещание закончилось, точнее — распалось на несколько маленьких. Гарриман шепотом договаривался с Энтенцей о встрече, Гастон Джонс что-то тихо внушал Диксону.