Алексей Леонтьев: Искатель. 1962. Выпуск №5

Капитан знаком указал мне на стул.

— Вы слышали когда-нибудь про бой Давида с Голиафом?

— Немного. Кажется, Давид уложил его камнем из рогатки.

— Из пращи, юный язычник… «И опустил Давид руку свою в сумку, и взял оттуда камень, и бросил из пращи, и поразил филистимлянина в лоб, и он упал лицом на землю. Так одолел Давид филистимлянина пращой и камнем, меча же не было в руках Давида», — Дигирнес шумно захлопнул книгу. — Что вы будете пить? Чистый джин?

— Никак не привыкну к этой соленой водке. Лучше грог.

Капитан одобрительно кивнул. Он собственноручно готовил грог, рецептом которого очень гордился. Надо признаться, рецепт был незамысловатый: на полстакана водки — полстакана крутого кипятку, несколько кусков сахара и немного лимонного сока. Дигирнес наполнил два стакана.

— Ну-ка, попробуйте.

Я осторожно отпил глоток обжигающего напитка.

— Ну как? Не мало джина?

— Нет. В самый раз.

Дигирнес отхлебнул добрую половину своего стакана, поморщился.

— Горячая вода. — Он долил стакан из квадратной бутылки. — Давайте я вам тоже добавлю.

— Спасибо. Мне достаточно.

Дигирнес допил стакан и тут же налил себе снова.

Что-то случилось. Недаром капитан перечитывал притчу о Давиде и Голиафе. Он не мог забыть позора девятого апреля сорокового года. Сданных без выстрела береговых укреплений Нарвика, несработавших минных полей Осло-фьорда.

Давид победил Голиафа. Почему же сдалась без боя его гордая страна, у которой если не меч, то уж праща-то была в руках! Но что заставило Дигирнеса сегодня снова вспомнить об этом?

— Вы чем-то расстроены, капитан?

— Нет, все хорошо. Все идет хорошо. Слишком хорошо, чтобы это продолжалось долго… Налить вам еще?

— Только немного. Я еще не спускался в трюм.

Дигирнес посмотрел на меня поверх стакана.

— Вы думаете, кому-нибудь еще нужны эти станки?

— Полагаю, да.

Дигирнес налил себе чистого джина.

— Я слушал сегодня сводку, — сказал он. — Бои идут уже у Волги.

Было очень трудно слышать это, но я сдержался и как можно спокойней сказал:

— Дальше они сне пройдут.

— Вы уверены?

— Да. За Волгой сейчас стоит вся Россия.

— У вас гигантская страна, — вздохнул Дигирнес, — но не все, мой друг, решается размером. Нас, норвежцев, всего три миллиона, но если у вас был Петр Великий, то у нас — король Сверре. У вас — Достоевский и Толстой, а у нас — Бьернсон и Ибсеи.

Капитан вдруг притих и, допив стакан, буркнул:

— Это честный морской счет. Книги Гамсуна я еще год назад выбросил за борт.

Он взял бутылку и потянулся к моему стакану. Я накрыл его ладонью.

— Видите ли, капитан, у нас нет не только Гамсуна, но и Квислинга.

Это было жестоко по отношению к старику, но он слишком раскис сегодня. Мне не хотелось, чтобы он раскисал. У него в Тромсе осталась семья, он не видел ее уже больше двух лет. Дигирнес опять налил себе.

— Кретины с протухшим жиром вместо мозгов! — вдруг воскликнул он. Моряк в нем, видно, совсем забил в этот момент пастора. — Обжирались копченой селедкой и думали, что нас оставят в покое в наших фьордах! Будь трижды прокляты сытость и беспечность!

Переплет старинной библии жалобно пискнул под ударом кулака. Таким капитан мне нравился больше.

В иллюминатор заглянуло солнце. Я посмотрел на часы. Было без двадцати двенадцать. Я поднялся.

— Куда вы? — спросил Дигирнес.

— Вышло солнце, Иенсен сейчас будет брать широту.

Дигирнес улыбнулся.

— Я все забываю, что вам только двадцать пять лет.

Я стоял на мостике с секстантом в руках и старался поймать отражение солнечного луча. Мне была немного знакома авиационная навигация — во время летной практики в институте я работал дублером штурмана и теперь пользовался каждым случаем, чтобы постичь премудрость кораблевождения. Молчаливый Иенсен уже доверял мне самостоятельно определяться по солнцу.

Мне почти удалось совместить солнечный луч с точкой горизонта, как вдруг горизонт сдвинулся с места. Это было невероятно. Я снова навел прибор. Намеченная точка оторвалась от горизонта. Она приближалась к нам. Я опустил секстант и взял бинокль. С юга к нашему каравану, спутав осень с весной, стремительно приближался четкий клин журавлиной стаи.

И в тот же миг завыли сирены судов. Послышалась команда Иенсена. На «Олафе» забил колокол громкого боя. Я бросился на корму — там у пожарной помпы было мое место по боевой тревоге.

Бой длился всего несколько минут. Он окончился раньше, чем я успел добраться до своей помпы. «Юнкерсов» встретил огонь всех зенитных стволов кораблей конвоя. Клин раскололся пополам и исчез из виду. Через несколько мгновений «юнкерсы» появились с востока. Конвой не успел перестроиться. Несколько самолетов прорвалось к транспортам. На «Олафе» забили пулеметы.