Джек Макдевит - Берег бесконечности

Стены туннеля, опоры направляющего рельса – все исчезло в конусе ослепительного прожектора.

Флаер прижало под рельсом носом вперед, а хвост торчал на пути поезда. Ким нажала кнопку, отстегивающую ремни, выпала с сиденья.

Выбив дверь, она вылезла наружу. Туннель дрожал.

Неверным шагом Ким попыталась отойти на несколько метров от флаера, последний раз увидела светящуюся пелену, очерченную силуэтом в световом конусе.

Опоры пути стояли через каждые десять метров. Ким бросилась к основанию ближайшей из них, схватилась и втянула голову в плечи. Поезд промчался мимо, подхватив разбитый флаер. Ким зажмурилась и попыталась зарыться в бетон, а над рей пронесся ураган ветра и визжащего металла. Земля тряслась.

Ким очнулась в уютной комнате, залитой солнцем. На окнах висели желтые шторы, из колонок слышалась тихая музыка. Тут же открылась дверь, и кто-то вошел. Человек в белом халате врача – то ли мужчина, то ли женщина.

Ким не помнила, как сюда попала, не помнила ничего после поминальной службы по Солли. Она попыталась рассмотреть посетителя, но тут заметила, что не чувствует правой ноги.

– Боюсь, что она сломана, – сказал врач. Мужчина. Высокий, темнокожий, с низким голосом. Лица Ким не могла рассмотреть. – Но мы вас за несколько дней вылечим.

– Я в больнице? – спросила она.

– Да. – В темных глазах, казалось, светится приятное воспоминание о чем-то. – Как вы себя чувствуете?

– Не очень.

Она ехала на поезде в Орлиное Гнездо. Да, так. Она была в Орлином Гнезде. Искала Шейела.

Врач постучал ручкой по экрану монитора, кивая сам себе. – Вы отлично поправляетесь, – сказал он. – Наверное, будете немножко дезориентированы какое-то время, но ничего серьезного с вами не случилось.

– Это хорошо, – ответила она.

Медленно стала вспоминаться битва у берега.

– Ким?

Шейел погиб. Все погибли.

– Ким, вы меня слышите?

– Да, доктор.

– Я хочу у вас кое-что спросить. Прежде всего, почему бы вам не назвать мне ваше полное имя?

Он подтянул стул и стал спрашивать о ее профессиональных обязанностях, как она начала заниматься сбором средств, хорошо ли это у нее получалось. Он спросил о ее дне рождения, о том, что она в последнее время читала, где она училась и что изучала. Спросил, помнит ли она, как попала в больницу. Ким запнулась, и он ей сказал, что ничего страшного, волноваться на эту тему не стоит, память вернется.

Она убегала с «Доблестным».

Врач спросил ее мнение по различным политическим вопросам, узнал, есть ли у нее флаер, поинтересовался, как ей нравится жить в доме на берегу. И еще он просил ее объяснить, как может быть, что вселенная бесконечна.

Патрульный флаер снова подлетел слишком близко. Она попыталась отогнать воспоминание, списать его на бред. Избавиться от него. Но это было на самом деле.

А потом был туннель.

– Кстати, здесь есть человек, который хочет с вами говорить. Специально просил соединить его, как только вы очнетесь. Как вы себя чувствуете, можете с ним говорить?

– Кто это?

– Некто мистер Вудбридж.

Да, он быстро сориентировался.

– Да. Могу.

Ким посмотрела на врача. Тот улыбнулся, взял ее за запястье и сказал, что все будет хорошо.

– Что сталось с пеленой? – спросила она.

Врач наморщил лоб:

– С какой пеленой?

– С тем предметом. Который пытался меня убить.

– Извините, Ким, – сказал он, – я, честно, ничего об этом не знаю. Но я не уверен, что вам сейчас стоит с кем-нибудь говорить. Может быть, вам лучше отдохнуть.

Она бросила «Доблестный» в озеро. Господи, это же было на самом деле!

– Ничего, все в порядке. – Она попыталась приподняться на подушках, врач ей помог. – Соедините меня с ним.

– О'кей, но всего на пять минут, не больше. Чем-нибудь я вам еще могу помочь?

– Мне бы поесть.

– Сейчас пришлют завтрак.

Врач ушел, и Ким закрыла глаза.

Включился проектор, и перед Ким появился виртуальный Вудбридж.

Он сидел в старомодном дубовом кресле. Из-за неуклюжего положения Ким на кровати проектор был наклонен, и Вудбридж смотрел из-под самого потолка.

– Ким, как ты себя чувствуешь?

– Надо немножко подлечиться, а так все хорошо.

– Что случилось?

Ким замялась.

– Говори свободно, линия защищена.

Она колебалась не поэтому. Рассказать о «Доблестном» и его потере Вудбриджу или правительственной лаборатории, чтобы они занялись поисками? Или семье Трипли? Нет, черт возьми. После всего, что ей пришлось пережить, он принадлежит ей – если вообще кому-нибудь принадлежит. В любом случае она не чувствовала, будто у нее есть долг перед кем бы то ни было.