Андрей Николаев - Таро Бафомета

-- Во набрался, бедолага, - прокомментировал один из рыбаков, - даже до реки не доехал.

Корсаков привстал, посмотрел на мужчину. То, что он увидел, заставило его вскочить и почти бегом покинуть вагон - в груди у мужчины торчал узкий нож с рукоятью в виде креста.

Показалась платформа, электричка стала притормаживать. В вагоне послышались удивленные возгласы, потом тонко, на одной ноте завизжала женщина. Двери открылись, Корсаков выскочил из вагона и бросился к привокзальной площади.

Редкие пассажиры, сошедшие в Яхроме, тянулись к автобусу. На площади горело лишь два-три фонаря и то вполнакала, и ярко освещенный автобус напоминал аквариум, а пассажиры в салоне были похожи на сонных рыб, таращившихся из-за стекла. Корсаков спросил, куда идет автобус.

-- Кромино - Курово - Ильинское, - буркнул водитель.

-- А до Ольгово как добраться? - спросил Корсаков.

-- Частника лови, может и повезет. А нет, так до утра ждать придется. Больше автобусов сегодня не будет.

Корсаков выругался - ночевать под открытым небом не хотелось. В это время кто-то тронул его за плечо. Молодой парень в спортивном костюме смотрел на него, подбрасывая в руке ключи от автомобиля.

-- Куда едем?

-- В Ольгово.

-- Двести, - коротко сказал парень, сплевывая на асфальт шелуху от семечек.

-- У тебя что, лимузин? Вчера меня за стольник подбросили.

-- Так это вчера, - пожал плечами парень, - к тому же мне в другую сторону.

-- Ладно, сто пятьдесят.

-- Годится, - кивнул парень, - пойдем.

Электричка все еще стояла возле платформы. Мимо вагонов, от головы поезда, бежал милиционер. Возле вагона, где ехал Корсаков, собралась небольшая толпа. Парень, который согласился подвезти Игоря, приостановился, вытянул шею.

-- Чего это там? Под колеса, что ли, попал кто? - он повернулся к Корсакову, - пойдем, глянем?

-- Командир, я и так опаздываю. Поехали.

Парень с сожалением взглянул в сторону толпы и зашагал дальше. Ездил он на "УАЗике", который притулился под тусклым фонарем за закрытым газетным киоском. Вид у машины был сильно помятый, вместо одного стекла в окно был вставлен лист фанеры.

-- Ты не смотри, что вид не очень, - сказал парень, заметив скептический взгляд Корсакова, - зверь машина. Четыре ведущих - по любой дороге пройдет, - добавил он, взбираясь на водительское сиденье. Перегнувшись через двигатель, открыл соседнюю дверь, - залезай. Там в ногах бидон с брагой, ты поаккуратней.

-- А чего с собой возишь? - Корсаков с трудом поместился в кабине.

-- А дома брательник сожрет - сколько раз уже было. Ставим брагу, я на работу, а он выждет день два и давай прикладываться, а водой доливает. В прошлый раз две недели стояла - не бродит и все тут. Я бидон открыл, а там уже вода одна, - парень включил зажигание, - с тех пор с собой вожу. Неделю уже вожу - быстрее дойдет. От движка тепло и трясет опять таки.

Двигатель чихал, стартер крутил вхолостую, парень терзал подсос, давил педаль газа. Наконец мотор завелся, машина затряслась.

-- Поехали, - весело крикнул парень, перекрывая шум и лихо вырулил с площади.

В машине резко пахло дикой смесью запахов: бензином, навозом, застарелым табачным перегаром и все это покрывал кислый запах браги. Корсаков оглянулся в салон. По полу, шелухе подсолнечника, перекатывались пустые бутылки, сиденья на креслах были когда-то кожаные, но теперь пестрели заплатами, из спинок торчал поролон.

-- Механиков по полям развожу, - сказал водитель, - техника как встанет, то комбайн, то трактор, а мастерская одна. Вот и мотаюсь по всему району. А вечером здесь халтурю.

Он оказался словоохотливым парнем - видно соскучился в ожидании пассажиров, и вывалил на Корсакова все местные новости: о пропойце-брательнике, о президенте, который по зиме неподалеку катается на лыжах, и о каком-то сумасшедшем голландце, который два года назад купил здесь землю. Народ поначалу смеялся, а как стал голландец рекордные урожаи картофеля собирать - задумались. Кто хвалит, кто ругается. Как же: землю иностранцам продавать начали. Нанял голландец работников, платит большие деньги, правда и работать приходится за совесть, а уже отвыкли.

-- А самое главное - пить не дает, стервец! У нас как привыкли: перекур - стакан, поломка - два стакана. А этот живоглот как запах учует, так - расчет. Кровопийца, одним словом. Но картошка у него во, - парень бросил руль и развел руки, - не картошка, а свиная голова. Белая, рассыпчатая.

Корсаков представил рассыпчатую свиную голову и понимающе кивнул - да, мол, это впечатляет. Так и ехали: парень трещал без умолку, а Корсаков сочувственно кивал, отделываясь междометиями.