Леся Соколова - Пришедшие из мира имен

Следующей иАмой, главной женой, как мать сына, стала моя имА, официально она являлась и матерью Аоры. Мать и дочь были хорошими подругами без всяких официальностей, принятых в кланах. Сейчас они тихонько обсуждали что-то. Несмотря на совершеннолетие, мы оба были совсем детьми. Мой план великого спасения сестры закончился на пороге родного дома, как самого безопасного места в мире.

Без участия взрослых, мы не могли обойтись и решить, что делать с этим дальше, действовать нужно очень быстро, уже через неделю, если не раньше, Свет станет заметен всем.

— Представляешь? — Аора встала с ковра, подошла ко мне и тихонько пнула меня под рёбра пальцем босой ноги, я подскочил, скорее от щекотки, чем от боли, но не рассердился — её поступок не застал меня врасплох: боясь пошевелить уставшим телом и не обнаружить его части, я уже минут пять прислушивался к их шушуканью и похохатыванью, борясь с обильным слюноотделением.

— Что?

— Она подумала, что это я и ты… Хи, хи.

Я отвёл взгляд от лица сестры и уставился на её стопы, где на пальцах красуются колечки с цветными камушками.

— Почему бы и нет, даже из соседнего поместья видно, что вы небезразличны друг к другу? — как бы говоря сама с собой, сказала имА.

— Да он же мой брат, к тому же, ниже меня ростом! — презрительно фыркнула Аора.

Её бывший тщедушный возлюбленный, коварный Сонк, носит туфли на потайной высокой подошве, незаконно увеличивающие его рост, он не снимает их даже дома. «Думаешь, почему ты никогда не видела его в домашних коротких брюках — он обязательно в длинном, ниспадающем до пола одеянии, собирающем пыль и мёртвых насекомых». — хотелось сказать мне, но я заткнулся — не принято расстраивать Несущую.

Как я узнал? Признаюсь, я ревновал, совсем немножко, поэтому предпочёл знать, кто из нас на самом деле выше: он или я. После тщательных наблюдений, я заметил эти подошвы и с удовлетворением отметил, что обладаю более высоким ростом, чем он.

У меня нет секретов от имА, просто я предпочитаю молчать, а она — не задавать вопросов. Личную тайну Аоры я свято оберегал, а она не спрашивала… Маленький секрет имА, я тоже хранил, провожая к ней в дом мужчину под покровом ночи.

Ведь это ночью. Деяния, вершимые в темноте, не считаются свершенными. Её маленький роман длится уже год, с нашим татальщиком. До него был торговец тканями, вхожий на территорию кланов и случайно забывающий уйти пару суток. Официальная иамА Клана, моя имА видела иБаба только на общих семейных обедах раз в неделю и по праздникам, во время приёма гостей или визитов в гости. Искра их страсти не возгоралась никогда, мало того, она ни разу не была в постели иБаба, придя в Клан уже со мной внутри.

Наш татальщик — Старх, одинокий скиталец без будущего. Если мужчина не основал свой Клан и не вступил в Принадлежность в один из матриархальных, его жизнь подобна ветру — ни дома, ни семьи, ни уважения. С моей имА в нашем поместье он задержался надолго, но, у них всё равно нет будущего. Если их застанут, его выгонят, в лучшем случае, а её подвергнут одинокому заточению. На самом деле таковы законы, но их никто не исполняет. Никто, даже я, кровный сын, не имеет права подниматься в личную спальню иАмы в мансардном этаже, иБаб приглашает жен в свои покои, но никогда не приходит сам. Не пойман — не вор, если они не станут целоваться днём на улице при свидетелях, никто ничего не докажет. Я приводил Старха в наш дом, он храбро шел, преодолевая ужас, и выпил отвар инобиуса лишь однажды. Обычно он оставался у нас на пару дней и ночью я выводил его за пределы поместья. Проспав под ближайшими кустами до рассвета, утром он стучал в ворота, охрана его впускала. Все думали, что он фермер и в эти дни живёт на своей плантации.

Старх никогда не спускается на нижний этаж, если я дома, это просто смешно, учитывая тот факт, что именно я его сюда и привёл! Днём я делал вид, что не знаю о его существовании — не стоит привязываться к временному. Свершившееся в тёмное время, не является настоящим, мы никогда не говорили с имА о нём, перед выходными днями он пил тонизирующий напиток на ночь и выходил за ворота поместья, а я, вскоре, находил его там в одном и том же месте и приводил к нам, утром они просыпались в одной постели.

Я не стал умываться, хотя грязь неприятными корками отваливается от кожи, плюхнулся за низенький столик на подушку и уплетаю за обе щеки, радуя урчащий желудок. Женщины замолкли и смотрели на меня: имА с умилением, а Аора морщась, она никогда не могла понять моего зверского аппетита.