Дмитрий Биленкин - Дорога без возврата

Д. БИЛЕНКИН

ДОРОГА БЕЗ ВОЗВРАТА

- Это уже чересчур, - сказал Кайзер, непроизвольно пятясь.

Роэлец держал в руке кусок полупрозрачного гипса. От него сами собой быстро-быстро отлетали песчинки, словно кто-то долбил его кончиком невидимого ножа. Затем - опять же без внешних признаков вмешательства извне - в гипсе возникла вмятина, и он на глазах у потрясенных путешественников превратился в чашу. Осоргин машинально щелкнул фотоаппаратом. Роэлец, все так же застыв в неподвижной позе, перевел взгляд на ближайшее дерево. Оно немедленно согнулось в дугу, самая толстая ветка повисла над новоявленным сосудом, и из нее ударила струйка прозрачного сока.

Роэлец протянул наполненную чашу Кайзеру.

- Уверяю вас, это вкусно, - сказал Блинк.

- Какого черта, - прошептал Кайзер. Несмотря на жару, его била дрожь. - Тут не во вкусе дело...

- Надо выпить хотя бы из вежливости, - вмешался Осоргин. - Тем более Блинк гарантирует...

- При чем тут гарантии! - досадливо передернул плечами Блинк. - Важно сохранить достоинство. Впрочем, и это чепуха... Можете не пить, роэлец не обидится.

- Нет, я выпью, - Кайзер осушил сосуд.

Все еще склоненное дерево тотчас разогнулось, и его вершина маятником заходила в ослепительной синеве неба. Лицо Кайзера раздвинула блаженная улыбка.

- Это действительно вкусно... Это потрясающе вкусно! Но всего этого просто не может быть. Роэлец изумительно владеет внушением, вот и все.

- Да? - Блинк сухо рассмеялся и щелкнул пальцами. - Хотите, я попрошу его тем же способом отодрать у ваших сапог подметку? Быть может, ходьба босиком по сельве разубедит вас.

Кайзер насупился.

"Опять этот спор!" - с досадой подумал Осоргин. Он отошел и сел на камень. Слишком жарко. И слишком удивительно. На голой и пыльной земле сидит голый роэлец и запросто творит чудеса. И ничего ему не надо, так, по крайней мере, уверяет Блинк. Вот и разберись, что тут к чему.

- Не станете же вы утверждать, - ядовито говорил тем временем Кайзер, - что роэлец воздействует на окружающее силой мысли?

- Слушай ге, Кайзер, мы тоже воздействуем на окружающее силой мысли. Это вас почему-то не удивляет.

- Вы неправильно меня поняли! Разумеется, человек сначала задумывает что-то, а потом осуществляет задуманное. Но руками. Или машинами.

- Дорогой Кайзер, если вы разрешите мне погрузить вас в гипнотический сон, то, не притрагиваясь к вам, всего лишь несколькими словами я вызову на вашем теле ожог. То есть произведу вполне очевидное для вас и, к сожалению, болезненное прямое воздействие.

Голоса споривших жужжали, как осенние мухи. Осоргин встал.

- О чем вы спорите? О чем? Это бесцельно. Органы чувств можно обмануть фокусом. А еще есть такое явление - гипноз. Необходимо объективное свидетельство. Но пленки мы сможем проявить только в городе. К чему же тогда теоретизирования?

- К тому, - почти воскликнул Блинк, - что, пока мы доберемся до города и вернемся обратно, роэлец исчезнет! С ним вместе скроется тайна, кто знает, еще на сколько лет? Я верю, что роэлец нас не обманывает, а Кайзер не верит. Но от степени доверия к моему мнению зависит, останемся ли мы здесь или тронемся дальше.

- Мы имеем план и задачи, - твердо сказал Кайзер. - Долг требует от нас...

- Короче говоря, - перебил Блинк, - ваш голос, Осоргин, решающий.

Осоргин ничего не ответил. Прохлады не было даже в тени, мокрая рубашка прилипла к телу, а вот роэлец сидит на солнцепеке, и на его коже ни бисеринки пота. Положим, ничего удивительного, что туземец гораздо лучше приспособлен к местному климату. И все-таки есть в роэльце что-то необычное. Когда человек сидит неподвижно, то все равно в этой неподвижности есть жизнь, И в неподвижности дерева тоже. И в неподвижности реки. Роэлец же ничем не отличался от каменной глыбы. Можно было подумать, что он не дышит. Но хуже всего глаза. Так могли бы блестеть листочки слюды. И непонятно, куда устремлен этот невидящий, застывший взгляд и устремлен ли он вообще куда-нибудь.

Луч солнца проколол листву. Осоргин, почувствовав на щеке ожог, невольно мотнул головой. Мысли окончательно спутались.

Нетерпение придало узкому лицу Блинка страстность художника, завороженного шедевром. Он нервно переступал с ноги на ногу, как будто ему жгло пятки. Кайзер неторопливо курил сигару, спокойный, уверенный в своей правоте. Позади них сидел ко всему равнодушный роэлец.

- Вот что, друзья, - Осоргин облизал губы, и они тотчас пересохли снова. - Тут надо взвесить. Сейчас мы слишком под впечатлением... - Осоргин запнулся .. - увиденного. Отложим до вечера.