Сергей Алексеев: Птичий путь

– Как хоть выглядит это топливо? – спросил Сторчак.

– А его никто еще не видел своими глазами, – честно признался Церковер. – Даже мой Филин.

– Лучше бы нефтяники пустили вас на свой рынок, – с ухмылкой посожалел Супервизор. – И зачем Чингиз отнял у вас баржи?.. Рассказать, почему происходят технологические революции в России, – не поверят…

– Последний да будет первым! – мстительно и клятвенно произнес Оскол.

– Вы, разумеется, вложите свои капиталы. И станете считать дивиденды?

– Я готов отдать всё. Вы думаете, зачем старый человек купил Осколково? Чтобы над ним смеялись? Нет, там взаперти и под охраной давно работает моя аналитическая группа. Моя личная шарашка. Это большие, но очень голодные ученые. Голод в этом случае весьма полезен: кровь приливает к голове, а не к желудку. Мы возьмем таких же голодных и молодых, дадим немного пищи, слегка насытим их, а они принесут нам новейшие технологии.

– Ну и флаг вам в руки!

– Миша! Молодые очень много едят, у них нет чувства сытости. Я кажусь себе нищим и несчастным, как подумаю, сколько нужно манны небесной! Идите к Братьям Холикам, они вам поверят и не откажут. У них нет новых идей, а выборы не за горами… и много сдобного хлеба. Фабрика гениев им понравится, это изюм без косточек.

Филин взял из рук шефа папку и положил перед Сторчаком, исполняя молчаливое желание шефа.

Президент и премьер почти одновременно начали увлекаться хоккеем, и когда играли в товарищеских матчах в одной команде, отличить их в доспехах было почти невозможно. Возмужавший на блестящем хоккее семидесятых, Церковер однажды удачно назвал их Братьями Холиками, вспомнив знаменитых чехословацких спортсменов, и это прозвище для внутреннего пользования к ним приклеилось.

Оскол вручил ему подробную пояснительную записку к проекту и ушел вместе с Филиным, оставив Сторчака в некотором замешательстве. Читать сочинение бывшего и обиженного цеховика Сторчак не собирался, ну если так только, полистать, но все же выполнил обещание – позвонил Чингизу Алпатову и порекомендовал вернуть отнятое.

– А пусть он вернет куст на Иргульском месторождении! – бесцеремонно выставил тот свое условие. – Это мои скважины!

В последнее время Смотрящего часто призывали как третейского судью, но разбираться сейчас, кто и что у кого отнял, он не собирался. К тому же его возмутил тон бывшего скромняги-парня. Иногда олигархи в его присутствии теряли самоуверенность и вели себя как дети, предъявляя друг другу невразумительные претензии. Или поочередно бегали и наушничали, поливая грязью своих же товарищей и партнеров.

– Ты ограбил старого, уважаемого человека, – однако терпеливо пожурил Смотрящий. – Надо отдать ему баржи и еще извиниться.

– Сторчак, я не звал тебя, не жаловался, когда Оскол залез в мою вотчину! – возмутился Алпатов. – Без тебя разберусь! Я – Чингиз, понимаешь, да?

Когда сильно волновался, Хан начинал говорить с акцентом, однако некоторые утверждали, что это своеобразный психологический прием, способ давления на собеседника – подчеркнуть свое нерусское происхождение и будто бы крикнуть, дескать, обижают малые народы!

Смотрящий от возмущения на минуту ошалел и продолжать беседу не стал. Бросил телефон и, придя в себя, взялся за сочинение Церковера.

За ночь он прочел его дважды и всякий раз мысленно соглашался со всеми выкладками и мотивациями грандиозного проекта. Смущало единственное – сказочность альтернативного топлива, которое никто не видел, и мифичность самого́ гениального изобретателя. Оскол ссылался на результаты аналитических исследований архива совместной со шведами компании «Валькирия», которая вела розыски не менее мифического золотого хранилища на Урале и когда-то благополучно прогорела. Смотрящий хорошо помнил эту историю начала девяностых, романтического периода, когда еще безоглядно верилось в успех самых умопомрачительных проектов, – сейчас она ничего, кроме ностальгической улыбки, не вызывала. Сам по себе архив компании был интересен как источник данных почти столетних исследований в области кладоискательства, поскольку вбирал в себя прежние наработки некогда секретного, еще советского НИИ при Министерстве финансов. Однако вся документация считалась безвозвратно утраченной – по крайней мере Сторчак помнил давнее обсуждение этого вопроса в Совбезе. И вот оказывается, архив кладоискателей всплыл и теперь был собственностью Церковера. А его аналитики тщательно изучили бумаги и пришли к выводу, что некие хранители сокровищ Урала причастны к появлению на свет этого самого неведомого топлива, у них существовала программа «Соларис», которая якобы была успешно завершена. Тем временем в Китае при одном из химических заводов возникла сверхсекретная лаборатория, где уже имеется готовый результат, полученный из России будто бы так, за здорово живешь, и китайцы уже налаживают производство, изобретают технологическое оборудование.