Г Ноткин: Успехи физических наук

- Прогресс неостановим. Забыл?

- "Прогресс"? А когда глава страны, по рецепту какого-нибудь откровенного психопата, посылает войска "на юг" во имя какой-то геополитики, или нефти, или выборов, или шкурных интересов дикарей-советников и дикарей-генералов, и там не успевают хоронить трупы и зашивать детям культи, это - что? Прогресс? Плоды просвещения?.. Прогресс это не механический рост со временем. Все время растет только сила, а вот как растет душа? И растет ли?.. К чему я клоню?

- Ко сну.

- Едва ли не первой твоей - да и моей - мыслью было убийство. Да я ведь для тебя и не человек, а ублюдок, пришелец, химера перелетная. Химеру убить - не грех. Какое ж это убийство? Просто благое дело. Богоугодное!.. А ведь я знаю все, что знаешь ты, и делаю все, что делаешь ты, и забочусь о тех же, о ком заботишься ты, и так же их люблю, и так же за них болею, и так же готов за них умереть. И ты это видишь! Но когда это собрано в тебе "человек разумный", а когда во мне - "химера перелетная"! Со зрением что-то? Или с совестью?

- Но ведь и ты подумывал - сам проговорился!

- Да! Подумывал. Но не пошел с этим спать!

- Ишь ты! Ночь в носу проковырял - и никаких проблем с совестью!

- Ты можешь смеяться, но дело действительно в этом переходе через - я это для себя так назвал - "эпоху ночи". О чем я только не думал!.. Даже о том, почему Тайсон Холифилду ухо откусил!

- Ну, и почему?

- Да бог с ним... голодный был. Разумеется, как и ты, я начал с военных планов. Много перебрал всяких лобовых атак, подкопов, диверсий - и все оказывалось либо обоюдоострым, либо - с угрозой для женщин и детей, либо всеобщего уничтожения. И в конце концов я понял - то есть это угадывалось и сразу, но, оказывается, надо было перебрать всю эту груду подлостей, чтобы убедиться, что это тупик. Помнишь те кадры, где два тайских боксера одновременно бьют друг друга ногой по тыкве и отрубаются в разные стороны? Понимаешь, тебе, как и мне, не повезло с противником: он не сильнее и не слабее тебя, а это самый страшный противник. Подойди к зеркалу - вот он. Попробуй схватить его - ваши руки столкнутся. Попробуй выхватить оружие быстрее, чем он выхватит свое, такое же. Попробуй ударить его... я чувствую, что ты хочешь продолжить, да?

- Могу! Попробовав ударить его, то есть тебя, я только разобью руку - и у тебя увижу то же, но тебя так и не достану, да? Допустим. Но я ударю еще раз! И еще! И если я и не смогу тебя достать, то уж разнести вдребезги это зеркало я смогу - и ты исчезнешь, рассыплешься вместе с ним, как на той картинке Магрита, помнишь?

- Помню. А что дальше?

- Что - дальше? Тебя нет, а я есть, всё, дальше тишина.

- Но руки-то в крови.

- Замою и забуду, йод в шкафчике.

- Да, в ванной. Под зеркалом! Понял? Мы кругом - в отражениях. От этого противника тебе никуда не деться. Но ты упорный, ты не остановишься и дойдешь до "окончательного решения": перебьешь в доме все зеркала и стекла. Ты даже на улицу не сможешь выйти, он же будет смотреть на тебя из каждой витрины, из каждого окна. Ты дойдешь...

- Не надо драматических выводов из образных аналогий. Плоско.

- Хорошо, ближе к делу... Значит, я уже понимал, что придется играть против самого себя - матч века! Судьи не видно, но часы уже пошли... Сначала я просчитывал твои ходы в разных вариантах, ставя себя на твое, чуть отличное от моего, место. Для этого нужно было представить, что ты при тех или иных ходах будешь испытывать. Я должен был вживаться в эти разные твои состояния, преодолевая, так сказать, генетические различия, думать и чувствовать за тебя, то есть - хочешь не хочешь - "сопереживать" тебе. И постепенно я приходил - не к пониманию: головой мы это поняли - к ощущению, к осознанию того, что - да, ты - такой же. Так же прав, как и я, и у тебя такие же, равные с моими, права на то, что я считал только моим. На мой паспорт, на мою куртку, квартиру, дочь, любимую женщину... на мой аванс!

- Ну, и где он?

- У тебя равные со мной права на мою жизнь, и я должен их уважать! Честно говоря, хоть я это и осознал, но как-то еще не привык!

- Ну, так иди еще поковыряй в носу. Святое дело: вознесешься, и закроем прения. Я вот только не понял, к чему это все. Прописи мне читал, совесть мою с фонарем искал, а выводы? Где сумма прописью?

- Вывод один, хотя для меня приятного в нем мало. Вывод простой: ты должен жить. Ты, вломившийся в мою жизнь, сорвавший ее с опор, готовый меня разорвать на куски, убить, с говном съесть, - ты, вот такой, с такими понятиями и наклонностями, должен жить, и это - без вопросов! Но остается вопрос: а как жить мне? Рядом с таким тобой...