Ольга Новикевич - Директор зоопарка

- Они все ручные?

В это время внушительных размеров бурый медведь лениво вышел из-за своей перегородки и лапой прихлопнул лягушку, прыгавшую нам навстречу. Довольно урча и не обращая на нас "внимания, он размазал ее по пасти, а затем вернулся на место, не произведя никакого впечатления на моего спутника.

Директор не ответил на мой вопрос, будто его не было вовсе.

- Вон к той лисичке я подхожу в первую очередь, - весело сказал он. Все-таки первый экземпляр.

Он протянул руку к пушистому существу с влажным, черным носиком. Янтарно-желтые глаза недобро блеснули, и лиса мгновенно вцепилась в кисть директора.

- Ну, ну, милая. Пора оставить эти замашки. Старая история, - обернулся он ко мне. - Как дома, так и здесь.

Я подумал о лисе и возразил:

- Но в природе ей же необходима жестокость... Лисы должны, чтобы выжить, ловить зайцев, воровать кур...

- Нет, курятину она не любила. А насчет воровства... Нелогично. Разве она была голодна или не обеспечена?

- Я вас не понимаю.

- Посмотрите, какой отличный кабан! - воскликнул директор и тут же потащил меня к столбикам, наспех переплетенным веревкою. За ними возвышался грязный, резко пахнущий холм величиной в три здоровых свиньи. Холм встрепенулся, захрюкал, обнажая серо-желтые клыки на красных, словно кровавых, деснах. Малюсенькие глазки злобно сверлили нас...

- А это верблюд. Там - обезьяны. Хотите посмотреть на аллигатора? Вы, вообще-то, кого-нибудь из животных любите?

- Я? Не знаю, - в замешательстве отозвался я.

- Глядите, какой отличный бегемот. Глаза настоящие бегемотьи.

- Какими же им еще быть? - удивился я.

- Нет, знаете, могла произойти ошибка. Вы же, наверное, встречали собак с совершенно человечьими глазами?

- Чья ошибка?

Но директор продолжал:

- Много ошибок. Мужчины со слабыми женскими характерами и наоборот...

- Ничего не понимаю, - неприятное раздражение шевельнулось во мне. - Уж не хотите ли вы сказать, что эти звери искусственные...

И тут я осекся. Прямо надо мной висел громаднейший удав. Теперь я понял, что такое быть загипнотизированным кроликом. Я запомнил, все, даже сколько чешуек у него между глазами, даже обе дырочки носа, а глаза сравнил с металлическими шариками из детских мини-игр, покрытыми черным лаком, но вот сдвинуться с места - не мог.

- Почему вы остановились? - спросил директор, дотрагиваясь до моего локтя.

- Ааа!.. - завопил я и бросился по боковой тропинке к озеру.

- Осторожно, там утки! - крикнул вслед директор.

- Утренний чай и вечерний кофе. Если вас не устраивает, можем поменять их местами, - предложил директор, когда я спустился утром на веранду. Головная боль мешала вспомнить - происходило ли все наяву или мне Приснился дурной сон, навеянный ночными голосами обитателей зверинца.

- Не стоит из-за меня менять привычки, - вежливо заметил я.

- Скоро принесут газеты, а пока не хотите ли прогуляться по зоопарку?

- Нет!!!

Кажется, я вскрикнул слишком громко. Пуговицы на манжетах моей рубашки мелко задрожали, и мне стало трудно попадать чашкой на блюдце.

Газеты с их привычно избитыми фразами и привычный сорт сигарет на удивление быстро успокоили меня, вернули в нормальное состояние.

- У вас есть жена? - спросил я, намекая на ухоженность дома.

- В принципе есть, - равнодушно ответил директор.

- Она сейчас где-нибудь отдыхает?

- Скорее всего, спит. Она любит днем поспать.

Я улыбнулся, но директор продолжил:

- А ночью тявкает, иногда скулит.

Он говорил это спокойно и внешне ничем не походил на сумасшедшего. Я невольно сжался.

- Видите, какие следы оставляет, - директор показал мне руку со следами вчерашнего лисьего укуса.

- Это... это... ваша жена? - недоуменно спросил я.

- Да, - ответил он. - Мне надоело, что она пыталась строить из себя человека. Боже мой, хоть и не молодым, а каким все же глупым я был. Влюбился без памяти в эту особу - симпатичную, игривую, мягкую. Кто же знал, что у нее такие повадки. Залезть в чужой дом ей было так же необходимо, как для нас с вами высморкаться во время гриппа.

- Как, залезть в дом? Воровать? - не понял я.

- Да, самым настоящим образом. Где стянет доверие, где кусочек чести, а чаще всего хваталась за чужое счастье. Ловили, колотили. Клялась покончить, но не тут-то было. Хитрила, изворачивалась, так следы заметала, что только поражаешься. Но не зря сказано: все тайное становится явным. И люди, прознав о любом безымянном безобразии, стали на нее пальцем показывать.

- И вы превратили ее в лису? - осторожно спросил я, словно понял правила и включился в эту странную детскую игру.