Светлана Новикова - Оранжевое небо

- Леля! Что же нам делать?

Леля отбросила скрипку, опустилась в кресло и заплакала. Он стоял и слушал этот горький, некрасивый плач, с подвываньем и всхлипами. Слушал и молчал. Что-то надо было сказать. Но слов не было. Слов-то и не было. Была жалость, острая, сосущая, тоскливая. Женщина плакала отчаянно и безутешно... Извела меня кручина, подколодная змея... Бабуля, бабуля Антося, значит, нельзя вернуть любовь? Значит, нет нам спасения? Догорай, гори, моя лучина, догорю с тобой и я... И не заплакать уже, как когда-то мальчиком под бабулину песню, не испить утешения от излитых слез. Бабуля... Единожды предав...

Потом Леля и он долго сидели рядом, тихо, не шевелясь, обессиленные пережитым. Он не говорил, страшно было сказать вслух то, что они осознали: никогда не быть им вместе. Невозможно. Это значило перечеркнуть то, что было между ними в юности. То, прежнее, неповторимо, а новое было бы обыкновенно и пошло. Голубые тюльпаны растаяли, осталась прозрачная, чистая лужица, и шлепать по ней ногами?...

Он встал и пустил маятник. Часы снова громко затикали.

Тик-так, тик-так. Все так, все так. Опять тикает в голове. Уже терпения нету! Сестра! Сестра! Ушла. Может, они мне маятник прямо в голову вставили? От них всего можно ждать. Тик-так, тик-так. У всех голова думает, а моя только тикает. Теперь до конца дней буду слушать тиканье. Они это нарочно, убеждают нас: тик-так, все так, все, что есть, должно быть так. А я знаю, что не все так. Много чего не так. А вот чего?

Господи! Вот сижу я среди учеников Твоих, слушаю Твои слова, смотрю на Тебя, встречаю Твой взгляд, и Ты читаешь в глазах моих сомнение. Ты не сердишься, не коришь, не гонишь меня, Ты терпеливо повторяешь: истинно, истинно говорю вам... Все так, все, что Ты говоришь, истинно. Я не спорю с Тобой, как Иуда. Я слушаю, чтобы поверить, и - не верю. Никак не могу принять все на веру. Поэтому меня зовут Фома Неверный. Но я хочу верить! Потому что люблю Тебя. Иуда не любит. Он умный, но в сердце его нет любви. Он хочет постигнуть истину - не любя. Я не хочу, как он, ибо знаю - этот путь бесплоден. Но когда он спорит, Твоя истина в его устах вдруг оборачивается другой стороной и... Она двулика? Но тогда она не истина!

Я устал от сомнений, Равви. Мы прошли столько городов и селений, я видел, как слово Твое исцеляет тело и душу, и видел, как неизмерима пучина людских страданий. Доколе же, Господи?

ДО КОНЦА СРОКА!

Что? Кто это сказал? Ты или... он? Иуда?

Опять главное от меня ускользнуло. Опять искать? Нет сил. И потом эта жара. Почему такая жара? А счастливец повесился. Тот, с пустыми глазами, непомнящий. Прыгун сообщил. Однажды он не успел забыть свой сон. Что ему снилось? Никто не знает. Да и не все ли равно. Всех мучают свои сны. Кого мучают... А кого не мучают... кто не видит своих грехов, тот вдвойне грешен и вдесятеро обделен. Кто это говорил? Не вспомнить. Голова набита так, что вот-вот лопнет. Хочется проковырять в ней дырку и вытряхнуть оттуда лишнее. Старый друг лучше новых брюк... Ну что это? Ведь черт знает что! А кто-то любил это повторять. Кажется, Лакуна... Лямочка...

Есть животные, которые умеют впадать в анабиоз. Это как раз то, что мне сейчас нужно. Довольно всех этих блужданий по лабиринту в поисках истины. По оборудованному лабиринту двадцатого века с крупным электрическим табло - "НЕТ ВЫХОДА". Откровенно, индифферентно, однозначно. Нет, этого я больше не вынесу.

Господи! Призови меня на Свой суд. Я иду дорогой греха, я устал. Наставь же меня на путь истинный. Ты видел: я хотел учить добру, но мне не дано. Я повторял слова - Твои слова! - но что одни слова? Я помню...

Накануне последней вечери Иуда спросил Тебя: "Равви, Твоя правда так проста, почему же она не доходит до человеческого сердца? Почему так мало тех, кто поверил и последовал? Остальные же продолжают жить в грехе и не устыдятся". Ты не отвечал, Ты смотрел в глаза Иуде. В них Ты прочел его главный вопрос: ЗАЧЕМ ТОГДА ТЫ?! Но вслух он произнести не решился. Ты отвернулся и пошел от него. Сердце Твое сжалось. Ты понял: час пробил. Тот, которого Ты ждал и к которому готовился. Ты всегда знал: одних слов не хватит. Вот они уже все сказаны, а за Тобой следует лишь малая горстка. Настала пора напоить слова кровью Своего сердца, чтобы люди поверили, что в них - правда. Надо дать пример. Первый пример подвижничества. Тогда последуют.

Ты собрал тайную вечерю, чтобы проститься с любимыми учениками. Иуда тоже пришел. Ты видел: он был умнее других, но те были добрее. Они бы не смогли. А этот сможет. Он про себя уже оправдал свое предательство. Он предаст потому, что Иисус не нужен. Он мешает. Он учит любви, на которую люди не способны. Он сулит им блага, которые для них недостижимы. Он зовет на вершину, а им уютнее внизу. Итак, проповедь Иисуса - обман, и он, Иуда, раскроет перед народом этот обман. Пусть они все увидят! И тогда он даст им свою идею и поведет их другим путем. А впереди пойдет он, Иуда, новый учитель людей.