Андре Лори: Изгнанники Земли

Что же касается Гертруды Керсэн, то она относилась ко всему с самым удивительным мужеством и спокойствием.

— А что это за странная таинственная планета вон там? Я смотрю на нее почти с самого вашего ухода! — спросила она, обращаясь к Норберу Моони и подходя вместе с ним к окну, чтобы указать ему на большой млечно-белый серп, бледный и слабо светящийся, весьма схожий по виду с тем серпом, каким представляется жителям земли молодая Луна, но только с диаметром раза в четыре большим.

— Да это наша родная планета, наша Земля! 1 — ответил молодой астроном. — Мы, по крайней мере, будем постоянно иметь удовольствие видеть ее из наших окон. Это громадные часы Лунного мира, всегда видимые Для нас не только ночью, но и в продолжение всего дня, видимые с того полушария Луны, где мы с вами находимся, положительно во всякое время.

— Это Земля!.. — грустно вздохнула Гертруда. — Подумать только, что мой бедный дорогой папа находится теперь там, подвергаясь всем ужасам осады и не подозревая даже, что его дочь теперь занесена на другую планету!..

— Мы вернемся к нему… не сомневайтесь в этом! — сказал Норбер Моони, глубоко тронутый этой детской скорбью и любовью, так кротко выраженной молодой девушкой почти на одном вздохе.

— Неужели!.. Вы полагаете, что это возможно?.. — воскликнула молодая девушка с видимой сердечной тревогой не за себя, а за других.

— Я твердо на это надеюсь! — отвечал молодой человек.

Эти слова точно успокоительный бальзам подействовали на душу молодой девушки. За это время она так привыкла верить в осуществление всех планов и надежд Норбера Моони, что ни минуты не усомнилась в полной возможности того, что он сказал ей в утешение.

— Скорее к делу! — Уже почти весело воскликнула она, — не будем терять ни минуты, не будем упускать ни малейшего шанса к спасению!..

Все выбежали на эспланаду, но в первый момент произошло легкое замешательство.

Хотя Норбер Моони и объяснял и предупреждал всех о необычайных явлениях, которые ожидали их на Луне, но, очевидно, многие, в особенности оба слуги, Виржиль и важный Тиррель Смис, не вполне усвоили себе эти объяснения, потому что они совершенно растерялись и стояли в полном недоумении. Внезапное ощущение чрезвычайной легкости своего тела ужасно смущало их. Глядя на них, можно было думать, что это люди, страдающие сильной нервной болезнью.

С самых первых шагов начали происходить различные комические вещи. Виржиль, желая подойти к краю эспланады, не мог удержаться и в силу чрезвычайной легкости был сброшен вниз с высоты по меньшей мере сорока метров.

«Ну, вот и прощай жизнь! — подумал он, рассекая пространство, — или, по крайней мере, калека на всю жизнь», — добавил он, едва только коснулся поверхности Луны, поднимаясь со всевозможными предосторожностями, точно он боялся рассыпаться.

Но ничего подобного не было: ни малейшей царапины, ни малейшего вывиха!

И в тот момент, когда он обернулся, чтобы измерить взглядом высоту своего диковинного прыжка, он увидел, что другая какая-то тяжелая масса следовала тем же самым путем, каким только что следовал он сам. Это был Тиррель Смис, который, вероятно, увлеченный примером Виржиля, в свою очередь свалился с эспланады и теперь падал прямо на него.

«Эх, скотина! — подумал Виржиль, — ведь он раздавит меня в лепешку!»

Но оказалось, Тиррель Смис был легче перышка и его падение не произвело решительно никакой беды.

Однако этот инцидент научил их обоих быть осторожнее в своих движениях и стараться приберегать свои силы для более полезного труда. Они поспешили пристать к остальной компании, и вскоре вся маленькая группа подошла ко входу в кратер.

Здесь их ожидало легкое разочарование. Баронета нигде не было, хотя изрядная кучка камней свидетельствовала о том, с каким усердием он принялся за дело.

Норбер Моони предположил, что он, вероятно, отправился подышать свежим воздухом внутрь кратера, и потому молодой ученый поспешил войти туда и несколько раз позвал его по имени. Эхо отозвалось на его крики из глубины подземелья.

Встревоженный этим обстоятельством, Норбер Моони чиркнул несколько спичек и принялся осматривать все окрестности отверстия. Но не успел он сделать и двадцати шагов, как бесполезность этих поисков стала для него очевидной.

Углубление кратера уходило покатым склоном вниз, так что всякая возможность опасного падения, особенно здесь, на Луне, где можно безнаказанно лететь с высоты сорока и пятидесяти метров, являлась совершенно невероятной. Кроме того, баронет не мог же предпринять один и без света исследования внутренности кратера.