На такой работе, как моя, учат всякому-разному. Например, если ты вдруг замечаешь самого себя, выходящего из машины времени, сразу бери руки в ноги и уматывай оттуда как можно быстрее. Не останавливайся ни на секунду, не пытайся заговорить с собой, а то будет плохо. Таково правило номер один, которое вбивают тебе в голову в первый же день подготовки. Тебе объясняют, что это должно быть как рефлекс. Не считай себя умнее всех и не выпендривайся. Если видишь, что тебе навстречу идет другой ты, без раздумий, без единого слова, без малейшего промедления беги от себя.
Наилучшим образом выполнение правила номер один обеспечивает выполнение правила номер два. У него, правда, пока нет строгой доказательной базы, но оно бесспорно принимается НФ-теоретиками в качестве рабочей гипотезы. Известное также как исключающий принцип Шена-Такаямы-Фуримото, оно формулируется примерно так: аутоэлиминировавший индивид, находясь в моделируемой интерпретированной реальности и обладая по меньшей мере полуфазовым сдвигом по отношению к своему субъективному настоящему, при нормальных условиях никогда не претерпит столкновения ни с одним из своих отражений. Другими словами, при желании, если закрыться в этой коробке и не выглядывать наружу, можно так до старости и не встретиться с самим собой лицом к лицу и ничего в себе не разглядеть.
Достичь этого можно разными способами. Некоторые техники самоэлиминации широко освещены в соответствующей литературе, но простейший метод, как я выяснил, — технологический. Жить так, как живу я, — значит не держаться раз выбранной линии. В принципе не выбирать какого-либо пути. Не быть там, где твое место. Первым эту идею применил на практике мой отец — он часто, сам о том не подозревая, опережал свое время.
Но вот что получается в итоге. Вот как обстоят у меня дела нынче, здесь, так сказать, и сейчас. Матушка моя обретается внутри Концентрированной шестидесятиминутной хронопетли Полчинского, 650-я модель — среднеценовое предложение от «Планк-Уилер Индастриз», специализирующихся на малоформатных решениях в области готовых жизненных шаблонов. Жизнь на полном НФ-обеспечении — вот что это такое. Будучи буддисткой, мать верила, что с помощью медитации можно вырваться из плена подслеповатого сознания. Теперь же она своей волей заперта в одном и том же часовом промежутке существования, выбранном ею самой. Одни и те же шестьдесят минут — снова и снова, столько раз, сколько она ни пожелает.
Ее выбор пал на семейный ужин воскресным вечером — гипотетический ужин, в действительности именно такого не было. Она переехала и живет теперь в пятиэтажке без лифта, второй этаж, одна спальня, раздельный санузел, гостиная, она же столовая, и крохотная кухонька. На маленьком балконе — цветочки, домашние растения в горшках да пара кустиков каких-нибудь помидоров-баклажанов по сезону.
650-я — не самый плохой вариант. Все стандартные опции включены, возможность самостоятельного выхода из цикла и так далее. Я, конечно, хотел бы купить ей «Юртсевер-800» — там и закольцованный отрезок на полчаса длиннее, и иллюзия свободы воли более полная. Но это уже премиум-класс, для меня слегка крутовато. Я помню, как мы ходили тогда с матерью в демонстрационный зал, потом сидели в офисе продаж, листали проспекты, прихлебывали жиденький кофе из пластиковых стаканчиков и делали вид, что никакого «Юртсевера» не существует в природе, а стало быть, и говорить не о чем.
Я иногда заглядываю к ней, смотрю, как она со счастливым видом хлопочет у стола, беседуя с моей воображаемой копией. При желании я мог бы тоже принять участие — достаточно позвонить в дверь. Думаю, все будет вполне ожидаемо: она откроет, обрадуется, как будто в первый раз. Чмокнет в щеку и, сняв фартук, отправится звать к ужину голограмму отца, оставив меня накрывать на стол. Но я никогда не звоню в дверь, так что она довольствуется моим призрачным двойником, личность и физический облик которого на самом деле всего лишь набор закодированных данных. И я думаю, что на самом деле ей с ним лучше.
Конечно, не идеальная жизнь, но, по-видимому, это то, что ей нужно — такое вот, в грамматических терминах, продолженное прошедшее, длящееся и повторяющееся. Существование на грани сна и яви. Уютный час в кругу близких, за ужином, которого — хоть он и мог состояться в какой-нибудь из счастливых для нашей семьи дней — на самом деле все же никогда не было. Час, который идет беспрерывно, по кругу, снова и снова, но при этом давно уже прошел. Она находится там уже довольно долго и оплатила еще за десять лет вперед, истратив все свои пенсионные накопления. Даже не знаю, что будет потом.
Читать дальше