Чарльз Ю - Как выжить в НФ-вселенной

Итак, по всему тексту встречаются пробелы, которые мне нужно заполнить. Пробелы в моей автобиографии.

И вот первый такой пробел [6] NB. Да, на странице, с которой я печатаю, все прямо так и есть. Включая данное пояснение под сноской, в том числе и это предложение, которое само является метапояснением второго порядка, пояснением к тому пояснению, которое давалось в первом предложении. Не знаю, к чему такая сложность, зачем в пояснении объяснять само пояснение — чтобы я уже вообще не мог понять, что это за книга и откуда она взялась? Но при всем при том и третье предложение, которое я набираю сейчас, целиком и полностью, как и предыдущий текст сноски, повторяет уже написанное, как будто бы я сам себе подсказываю, что мне думать, как будто будущий я сделал запись, в которой уместилось все мое сознание, весь мой внутренний монолог. Скорее даже диалог между мной и им: будущий я сообщает мне настоящему мои мысли, которые я еще и сам не успел осознать, в полном соответствии с [Либет (1983)]. .

А вот еще один [7] Предположим, что передо мной стоят две коробки с печеньем (обозначим их А и Б), и я полностью свободен в выборе, откуда взять печенье. Я оцениваю то и другое, в какой-то момент времени принимаю решение и затем реализую свое намерение, протягивая руку, например, к коробке А. Именно такой порядок действий представляется нам интуитивно правильным, можно даже сказать, очевидным. .

Однако это не так. Как показано Либетом, на самом деле моя рука начинает двигаться к коробке А прежде, чем я осознаю сделанный мною выбор. То есть получается, что я решил взять печенье именно из нее раньше, чем понял это. Так каким из них был я? Я — который «я»? Тот, кто решил, или тот, кто осознал решение? Или я — это они оба? Или ни один из них?

Сейчас я просто с максимальной точностью воспроизвожу текст и, где надо, заполняю промежутки, отгадывая по возможности, что там было — будет — должно быть. Так что полной уверенности в том, что на выходе получится та самая книга, которая попала мне в руки, у меня нет. Я сильно сомневаюсь, что после всех повреждений и правок это вообще возможно — она уже стала другой и другой останется. Ну и нечего ломать себе голову: я ведь не создаю книгу заново, кто-то уже ее создал и поломал над ней голову так, что дальше некуда. Чем книга заканчивается, я тоже не знаю, потому что, как уже говорилось, чтение у меня идет параллельно с набором. Набором текста, появившегося из ниоткуда, массива информации, самопроизвольно возникшей из ничего и пропущенной через призму моего восприятия и моей памяти.

Чтобы убедиться в том, что это действительно так, я прогнал уже набранное через штатный анализатор подтверждения достоверности и получил положительный ответ. Будущий я не соврал — книга действительно появилась и существует сама по себе как результат причинно-следственного зацикливания. И все же, хотя источник происхождения однозначно определить невозможно, создана она не кем иным, как мной.

— Да, — подтверждает МИВВИ, — это копия копии копии копии и так далее. Продолжать можно до бесконечности, если пожелаешь.

Копия чего-то, что еще не существует. Книга, скопированная с себя самой.

Жизнь в каком-то смысле — непрекращающийся диалог с будущим собой о том, по какой наклонной плоскости ты пустишь свою судьбу в ближайшие годы. До некоторой степени я автор этой книги, но в то же время я просто первый ее читатель. Я пишу и читаю ее одновременно, впечатываю прочитанное, продуманное, прочувствованное, своей волей переключаюсь с одного режима на другой, выступая и в активной, и в пассивной роли, параллельно воспринимая и создавая текст, повторяющий один в один мои мысли со всеми лакунами и прочим. И просто пытаясь заполнить эти лакуны, редактируя описание собственной жизни, я незаметно для себя самого что-то вдруг понимаю — что в ней было, чем она была, чем будет. Я впервые вижу этот текст, который воспроизвожу, слово за словом, пальцами, глазами, нейронами мозга, голосом, но в то же время знаю все, что в нем, о моем отце и обо мне, и о машинах времени, обо всех машинах, в которых сидели вместе он и я, мы оба, вдвоем.

Я читаю, переписываю, передумываю заново историю своей жизни, полученную от будущего меня. Читаю — записываю — правлю. Повторяюсь, повторяю себя. Вижу в процессе ущербность, а может быть, и полную несообразность текста, но ничего другого не могу сделать, кроме как двигаться по нему вперед-назад, чтобы узнать, куда он приведет меня, чтобы выяснить, что с моим отцом, что произошло с ним, с нами обоими, что из написанного здесь правда, понять свои нынешние мысли, свои будущие мысли. Разобраться в жизни отца — сыновьям отцов, путешествующих сквозь время, не остается ничего другого, как становиться их биографами, НФ-жизнеописателями, идейными душеприказчиками, которым досталось наследие в виде спутанного, ни порядка, ни смысла, клубка чьего-то бытия, и свою машину времени со всем, что в ней есть, они используют, чтобы постараться распутать его, превратить в линию, в судьбу, в линию судьбы.