Шарон Ли: Местный обычай

Он отвернулся, шагнул к столику для игр и остановился, глядя на доску для контрашанса, лежащие наготове игральные кости и фишки. Если бы дела обстояли иначе, они с Даавом уже сейчас могли бы сидеть над доской, тренируя свой ум и решительность в поединке друг с другом.

— Есть проблема, — проговорил он, ощущая, как взгляд брата обжигает ему спину. Он повернулся обратно и открыто, без утайки, посмотрел на своего самого дорогого родича. Кашлянув, он продолжил: — Проблема, которую я должен разрешить. Прежде чем женюсь.

— Понимаю, — сухо отозвался Даав, хмуря брови. — Проблема, которая требует твоего срочного отлета с планеты, да? Не должен ли я решить, что ты наконец займешься тем, что омрачало твое сердце несколько последних релюмм?

Эр Том окаменел, безмолвно воззрившись на брата — и говоря себе, что ему, в сущности, не следовало бы удивляться. Даав — Делм, на которого возложена забота о благополучии всех членов Клана Корвал. До того, как обязанности заставили его вернуться домой, он был разведчиком, так что все его чувства отточены суровой подготовкой. Как он мог бы не заметить тревоги своего брата? И как много говорит о его меланти то, что он не терзал Эр Тома расспросами до этой минуты.

— Ты говорил об этом со своим Тоделмом? — негромко спросил Даав.

Эр Том быстро взмахнул пальцами, делая знак отрицания.

— Я… предпочел бы… не обращаться к Целителям.

— И поэтому накануне своей помолвки явился потребовать Личный корабль Делма, чтобы улететь с планеты и разрешить свою проблему.

Даав ухмыльнулся: это только раззадорило его чувство озорства, тогда как сам Эр Том холодел от ужаса из-за того, что необходимость заставляет его действовать вопреки добропорядочности.

— Ты дашь клятву, — заявил Даав, неожиданно перейдя с низкого лиадийского, на котором они обычно разговаривали, на высокий, в модальность, предназначенную для беседы Делма с членом своего Клана.

Эр Том склонился в глубоком поклоне, выражающем радостную покорность Делму.

— Да, Корвал.

— Ты поклянешься, что если к концу этой релюммы тебе не удастся разрешить твою проблему, ты вернешься на Лиад и поручишь себя заботам Целителей.

От текущей релюммы осталось чуть больше половины. Однако, ощущая прилив холода, Эр Том уверил себя, что более долгого срока ему и не нужно. Он еще раз поклонился в знак покорности решению Делма.

— Корвал, я даю такую клятву.

— Так. — Даав запустил руку в карман домашнего халата и извлек оттуда серебряное кольцо с ключами, украшенное эмалевым драконом. — Быстрого полета, денубиа. И пусть удача приведет тебя к исполнению желания твоего сердца.

Эр Том взял ключи и крепко сжал их пальцами. Глаза его снова наполнились слезами. Он поклонился в знак благодарности и любви.

— Мои благодарности… — начал было он, но Даав небрежно взмахнул рукой и снова перешел на низкий лиадийский.

— Да-да. Я знаю. Считай, что сказал все положенное. Действуй осмотрительно, хорошо? Пришли весточку. И, ради всех богов, подскажи мне, что сказать твоей матери?

— Доброй ночи, Шанни. — Энн Дэвис наклонилась, чтобы поцеловать теплую щечку сына. — Хороших снов.

Он сонно улыбнулся: его светло-голубые глаза уже почти совсем закрылись.

— Доброй ночи, ма… — пробормотал он, устраиваясь на подушке.

Его дыхание почти сразу же выровнялось, и Энн почувствовала внутреннюю уверенность в том, что ребенок действительно спит

Однако она задержалась у кроватки, глядя на него. Подняв руку, она убрала прядку шелковых белых волос с детского лба, одним пальцем бережно проследила разлетающиеся брови — наследство его отца, с нежностью подумала она, хотя в остальном бедный паренек унаследовал ее внешность. Но ведь она никогда и не желала красивого сына. Просто — своего.

Она нежно улыбнулась и едва ощутимым поцелуем коснулась его волос, поправила и без того хорошо лежащее одеяло и, наконец, ушла из крошечной спальни, оставив дверь полуоткрытой.

В большой комнате она устроилась за письменным столом, и ее изящные ловкие пальцы начали танцевать по клавиатуре компьютера, вызывая учебное расписание студентов. Когда оно появилось, Энн подавила вздох: предстоит проверить и оценить тридцать финальных работ. Затем будет экзаменационная работа — и ее проверка. А потом — целый семестр полной свободы.

Более или менее полной.

Качая головой, она вывела на экран первую работу и решительно сжала в руке световое стило.

Продравшись через восемь работ с той полной сосредоточенностью, которая так забавляла ее друзей и раздражала коллег, она вернулась к реальности — мышцы на затылке так свело, что их протестующая боль заставила вынырнуть из пучины работы.