Михаил Огарев - Проказница, Святогор и вечеря по понятиям или Бесами торговать разрешено !

Далее вся обстановка изменилась словно по мановению волшебной палочки. Едва вступив на гладкий пол, Элиза этим своим движением неожиданно включила нежное неоновое освещение, которое равномерно сопровождало ее при дальнейших пробежках вперед и так же равномерно гасло за спиной. Очень скоро коридор сильно расширился и приобрел совершенно ухоженный вид: появились вазы с декоративными цветами, многочисленные урны-плевательницы и короткие упреждающие надписи: "Уважаемые, не курить!" и "Хамье, не харкать!" Кроме того, стены были сплошь увешаны разнообразными плакатами, требовавшими постоянно проявлять бдительность и вылавливать подслушивающих врагов и шпионов. То справа, то слева стали возникать обитые пахнущей кожей роскошные двери, и каждая вторая предупреждала, что не потерпит посторонних и лиц без доклада. Элиза к таковым нежелательным как раз и относилась; из чувства противоречия она сразу же захотела заглянуть в ближайшую дверь, но тут ее внимание привлек противоположный конец коридора, венчавшийся строгой фразой: "КОМАНДНО-НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ", выполненной аршинными стилизованными буквами. Впрочем, среднее слово нуждалось в срочной реставрации, так как буква "Ю" была от руки переделана в "Я", а после "Д" вверху стояла жирная запятая, указывающая, что сей согласный звук должен произноситься мягко. Серьезность сообщения сразу поменялось на откровенно-непристойное, что заставило Элизу снова негромко хихикнуть. Прыжками преодолев последнее расстояние до "пункта", она обнаружила прислоненный к стене автомат с отомкнутым штыком, слегка приоткрытую железную дверь невообразимой толщины и косо висевшую на ней табличку с надписью "ОБЕД". Не задумываясь, девочка изо всех сил потянула за широкое кольцо и с большим трудом увеличила входное отверстие на несколько решающих дюймов. Теперь проникнуть в секретное помещение не составляло труда, но сначала, как и положено в таких случаях, требовалось для осторожности просунуть в щель нос и глаз.

Внутри комнаты-сейфа находились столы - одни столы без стульев, расположенные в три ряда по пять штук в каждом. Первый ряд у левой стены был сплошь заставлен телефонами в разноцветных корпусах, но без привычных цифр; второй - чуть ли не на метр завален канцелярскими папками на тесемочках с грифами "Секретно", "Невероятно секретно", "Для единственного прочтения" и "Для дезинформации". На одиннадцатом столе стоял блестящий электрический чайник в окружении полудюжины немытых чашек, на двенадцатом на разостланных газетах лежали длинные ломти грубо нарезанного белого хлеба, плавленые сырки, перекрученное полукольцо "краковской" колбасы и горстка карамелек; на тринадцатом - эротические журналы и журналы мод. Четырнадцатой рабочей точки, строго говоря, не существовало, ибо столешница была отломана и стояла у стены, а обе тумбы оказались полностью забитыми всевозможной обувью. Это было видно даже от входа, так как с правой и с левой стороны чуть ли не до пола свешивались черные голенища длинных резиновых сапог. Элиза усмехнулась - именно в таком облачении каждую пятницу под выходные дни ее отец вместе с дружественными соседями-баронами отправлялся охотиться на болота или рыбачить на озера. Иногда ее тоже брали с собой и даже доверяли подержать тяжелый двуствольный дробовик, к чему она (вопреки папиному мнению) относилась равнодушно, предпочитая всем видам оружия легкие спортивные арбалеты с оптическим прицелом...

Присмотревшись внимательнее, Элиза определила, что материал, пошедший на сапожки, был не резиновый, а мягкой кожи; решившись подойти поближе, она почувствовала исходивший от нее резкий запах дешевых духов. Но об этой странности сразу же было забыто, потому что всю поверхность последнего, пятнадцатого стола занимало большое электронное устройство с многочисленными циферблатами, верньерами, тумблерами, переключателями, регуляторами, самописцами и огромным количеством клавиш и кнопок всевозможных видов и расцветок. Машина оказалась включенной, она деликатно гудела, а в обоих верхних углах горели оранжевые лампы. Заинтересованная Элиза несколько раз обошла вокруг сложного механизма, а затем принялась всматриваться в надписи. Разобраться удалось легко - все они были выполнены на языке "эсперанто", который дочь барона знала с детства. Два самых четких выделенных обозначения весьма откровенно гласили: "ПОДСЛУШИВАНИЕ" и "ПОДГЛЯДЫВАНИЕ".

Недолго раздумывая, Элиза нажала сразу обе кнопки, и комнату моментально охватил гул хаотичных голосов. На небольшом телевизионном экране, размещенном в самом центре, вспыхнуло черно-белое изображение грандиозного зала, заполненного пирующими и беседующими людьми. "Пиршественная!" - догадалась девочка и жадно принялась всматриваться в лица. На мгновение ей показалось, что она видит отца, спорящего с какимто монахом, но вдруг по экрану прошлись зигзагообразные полосы, и он погас. На несколько секунд замигала надпись: "ПОЛОМКА, ПОЛОМКА, ПОЛОМКА - НАБЛЮДЕНИЕ НЕВОЗМОЖНО", а затем исчезла и она.