Вадим Охотников - Шорохи под землей

Сунув ящик подмышку, Петренко побежал по штреку, пригибаясь, словно от большой тяжести.

Директор, недоумевая, посмотрел ему вслед. Затем быстро направился в грот. - Ну, как? - спросил он, подходя к группе Шабалина.

- Сначала было все хорошо, - ответил тот, вытирая носовым платком руки. потом... все заволокло. Словно радиопомехи какие-то... Но откуда им здесь быть, под землей?

* * *

- Попрошу вас, Николай Иванович, немедленно распорядиться насчет чая, взволнованно сказал Петренко, обращаясь к директору. - Иначе никаких разговоров и быть не может... Петренко был крайне возбужден. Шабалин с удивлением наблюдал за, своим коллегой. В маленькой уютной гостиной царил полумрак. Настольная лампа с зеленым абажуром оставляла в тени лицо ученого, шагавшего из угла в угол. - Как у вас успехи, Петр Тимофеевич? - спросил Шабалин, когда директор, вышел распорядиться насчет угощения. - У меня успехи? - ответил Петренко, круто останавливаясь перед ленинградцем. - Вы шутите? Вот у вас удача - это да! Есть с чем поздравить. Он вдруг крепко пожал руку Шабалина. Рука Петренко была сухая и горячая. - Я вас совершенно не понимаю, недоумевал Шабалин. - В последнее время вы говорите какими-то загадками. Загадка решена! Петренко щелкнул пальцами. - Теперь я знаю, кто это бродил под землей!

В гостиную вошел директор. Вслед за ним внесли чай.

- Так вот, насчет этих скрипов и шорохов, о которых я вам уже говорил начал Петренко, усаживаясь за стол. "Опять со своими таинственными звуками, подумал директор. - Что они ему покоя не дают?" - Много приходится слышать разных звуков с помощью подземной акустической аппаратуры... - продолжал Петренко. - А тут, представьте себе, как будто что-то немного знакомое... "Что это может быть?" думаю. Этакий характерный шорох с потрескиванием... Рассказ не столько интересовал директора, сколько беспокоил его. Глаза Петренко горели, как казалось директору, ненормальным, болезненным блеском. Его веселость тоже была какой-то подчеркнутой и неестественной. - Пейте чай, Петр Тимофеевич, - проговорил Губанов. - Остынет... - Ах, да, да! Чай... заторопился Петренко. - А вы почему не пьете? Затем, не говоря больше ни слова, он вытащил из бокового кармана несколько блестящих ярко-красных камней и принялся накладывать их в стакан. "Все! -мелькнуло в голове у директора. Рехнулся! Кладет карналит вместо сахара..." - Петр Тимофеевич... - кинулся к нему директор. Его остановил предупреждающий жест Петренко. - Тише! Одну минутку, тише... - торжественно произнес он, отодвигая стакан с карналитом на середину стола. - Слушайте!

Множество пузырьков начало бурно подыматься сквозь темнокрасную жидкость чая. Из стакана, где растворялся карналит, слышался треск, сливающийся в беспрерывное шипение.

- Слышите? -торжествующе воскликнул Петренко. - Слышите? Что это такое?

- Это вырывается из растворяющихся кристаллов так называемый микровключенный газ, - ответил директор.

- Вот именно, - с воодушевлением перебил Петренко. - Частицы газа вкраплены в кристаллы и находятся там под давлением чуть ли не в несколько десятков атмосфер!.. Газ, попавший в кристаллы еще при образовании кунгурского яруса пермской системы, теперь вырывается наружу! Как только стенки ячеек, в которых он находился, стали тоньше от растворения, газ вырвался из многовекового плена. Вам ясно, Константин Сергеевич? - Не совсем, - проговорил Шабалин. - Вы не догадываетесь, почему у вас на экране появляется туманная дымка? Газ-то становится электропроводным! Ну, а вам, физику, остальное все должно быть ясно.

- Вы хотите сказать... Шабалин остановился. Слишком неожиданной была подсказанная ему догадка. Под влиянием дециметровых волн в породе возникают ионные процессы и происходит разогрев газа. Газ, расширяясь, ломает стенки и разрушает кристаллы. Значит... не годятся дециметровые радиоволны для разведки в калиевых рудниках. Разрушение кристаллов - вот о чем говорит дымка, появляющаяся на экране, которая мешает исследованиям.

Шабалин посмотрел на Петренко. Как наглядно и убедительно тот доказал, что прибор Шабалина в калиевых рудниках бесполезен! И этот жестокий удар был нанесен в присутствии директора, на совещании, созванном по требованию самого Петренко.

- Я установил, - продолжал все тем же радостно-возбужденным тоном Петренко, - что характерный этот шорох возникает именно тогда, когда работает ваша аппаратура, Константин Сергеевич. Слышу шорох - бегу к вашему штреку, смотрю: работает. Выключен ваш аппарат - и шороха нет. Вчера подтащил портативный акустический прибор прямо к вашему гроту. Бегать уже был не в силах. Устал... Всю эту ночь просидел за вычислениями. Простите, я, может быть, кажусь вам немного странным... - Очень благодарю вас, - сухо проговорил Шабалин. - Вы уделили мне много внимания. Вы доказали, что применение моей аппаратуры в калиевых рудниках невозможно. Теперь мне не придется тратить время на решение безнадежной задачи. Шабалин резко поднялся из-за стола. Позвольте, товарищи, - заволновался директор. - Ссориться вы опять собираетесь, что ли? - Зачем ссориться? Из-за чего? - закричал Петренко, вскакивая со своего места. - Константин Сергеевич. Дорогой! Разрешите мне расцеловать вас на радостях... Неужели вы не поняли еще? Да ведь перед нами открытие!.. И какое еще! Я очень рад, что помог в этом деле... Мощность передатчика мы увеличим и... Понимаете? Петренко направился к Шабалину с широко распростертыми объятиями. И вдруг Шабалин с радостным криком бросился навстречу. - Ионизация газовых ячеек... А я-то, дурак! - кричал в восторге Шабалин. - Значит, чем больше мощность, тем гуще дымка, тем энергичнее разрушаются кристаллы. Петр Тимофеевич, дайте я вас поцелую! "Ну, теперь оба они с ума сошли, кажется", подумал директор.