Яков Окунев - Катастрофа

Положение не делает разницы. Джентльмены и леди обедали. Сэм давно не обедал. Но это ведь мелочь, не правда ли? Обедавшие джентльмены и голодный Сэм заняты по горло общим делом.

- Алло! Мы начинаем! - гремит в приемнике хлебный король.

- Олл-райт, - кивает остроконечной головою с голубыми, оттопыренными, как ручки вазы, ушами мистер Бранд,угольный король.

- П-ф-ф! П-ф-ф! - дымит в ответ из трубки коротенький, пушистенький, мягонький, точно холеный белый котенок, металлический король, мистер Лориссон.

Королева транспорта, миссис Дэвис, держит в руках крошечную обезьянку, глядит на нее глазами цвета ртути и говорит, обращаясь не к джентльменам, а к обезьянке :

- Мы начинаем, моя крошка.

И делает "чмок-чмок", целуя свою крошку прямо в губы...

- Треть акций газетного треста у меня вот здесь, - хлопает по своему карману Ундерлип.

- П-ф-ф! Большой дивиденд?

- Да, да, какой дивиденд? - настораживает свои голубые уши мистер Бранд и делает пальцами такое движение, точно считает деньги.

- Х-хе! - пожимает плечами Ундерлип. - Пресса куплена не для дивиденда, а для... Нам нужно делать общественное мнение.

- Чмок, чмок, - целует Мариам Дэвис обезьянку. Слышишь, моя крошка, нам нужно мнение.

Крошка выражает свой восторг в очень странной форме: горбит спину, подымает хвост и... Мариам Дэвис вынуждена извиниться перед джентльменами: у ее крошки испорчен желудок. В этом виноват повар, специально готовящий для крошки. Он немедленно будет уволен.

Джентльмены учтиво выслушивают Мариам Дэвис, соболезнуют испорченному желудку крошки и испорчeнному платью леди, одобряют ее решение прогнать повара и продолжают совещание.

- Итак, дивиденда не будет, но будет общественное мнение, - продолжает король хлеба. - За нас будет говорить печать. Наши взгляды будет проводить его преосвященство.

Мистер Бранд прикладывает к своему голубому уху ладонь, сложенную ложкой;

- Его пре-о-свя-щен-ство?

- П-ф-ф! П-ф-ф! - невозмутимо дымит король металла. - Сколько стоит его преосвященство?

- Пять тысяч акций, джентльмены, - с весом произносит король хлеба.

- Это не дорого, пф-ф-пф!

- Это совсем гроши, моя крошка.

- Религия - фундамент культуры! - кивает острой головой и синими ушами металлический король.

- Мы решили, что нам необходима война, - продолжает король хлеба. Война с Англией.

Джентльмены и леди расцветают. В четырех некоронованных головах королей проносится целый вихрь соображений. Вот они, эти соображения:

"Пфф! Пфф! Что такое война? Это монбланы чугуна, стали, железа. Горы металла. Дивиденд. Дивиденд!"

"Это миллионы людей, одетых в хаки, миллионы челюстей жуют хлеб. Сотни тысяч тонн хлеба. Акции лезут в гору".

"Это дредноуты, крейсера, субмарины, аэропланы жрут нефть и уголь. Золото! Золото!"

"Моя крошка, чмок, чмок. Наш транспорт, моя крошка, нуждается в просторе. Мы победим. Ах, опять желудочек. Бож-же мой!"

Но фоторадиофон не передает мысленных соображений. Впрочем, разве у джентльменов и леди только узкоэгоистические цели? О, нет! Они патриоты. Америка для американцев! Что касается Англии, то почему бы и Англии не быть для американцев? Да, да. Сверхмиллиардеры проникнуты сверхпатриотизмом, и Ундерлип, хитро прищурив левый глаз, долго и убедительно говорит о национальных задачах Америки в английских колониях, которые по недоразумению и несправедливости судьбы принадлежат Англии, тогда как... Словом, Америка превыше всего...

Джентльмены дружно аплодируют. Леди лишена возможности аплодировать, потому что отлучилась на минутку с позволения джентльменов, чтобы поставить клизму бедной крошке и намылить голову ее повару.

Чахоточный Сэм совсем не знает того, что он выражает общественное мнение своей кашляющей и харкающей фигурой. Бой в светлых пуговицах поднимает ее на лифте, лифт останавливается против дверей квартиры Кингстон-Литтля, и Кингстон-Литтль, сам КингстонЛиттль раскрывает двери Сэму:

- Пожалуйста, мистер Сэм.

Мистер Сэм? Черт возьми! Вот что значит тонкое воспитание. Мистер Сэм! Плохо воспитанные люди не знают такого обращения. Они прибавляют обыкновенно к имени Сэма лестные клички; "голоштанник", "прощелыга", "ходячая падаль", но "мистер" - никогда.

Сэм исполняется уважением к своей особе и выпрямляет сутулую спину.

Кингстон-Литтль ведет Сэма через освещенные океаном электричества комнаты, по мягким коврам. В комнатах расставлено много штучек из фарфора, мрамора, гипса, бронзы, и Сэм, прижимая локти к туловищу и вертя головой вправо и влево, старается не задеть чего-нибудь и не наделать беды.