Кирилл Бенедиктов - Блокада. Книга 2. Тень Зигфрида

— Aut cum scuto, aut in scuto [17] Со щитом или на щите (лат.). .

— Ну да, — соглашается командир, — лучше бы, конечно, cum. В любом случае, сразу же после возвращения капитана вас ждет тот самый сюрприз, о котором я уже говорил.

…А сюрприз этот, ребята, оказался такой, что до сих пор в страшных снах мне снится. Я много чего повидал на свете: и в атаку ходил без патронов, и в рукопашку один против троих, и в грязи сутками лежал, пока по мне артиллерия фрицевская пристреливалась. Но все это я готов пережить снова, если понадобится. А вот сюрприз, который нам товарищ Жора устроил — не хочу. Один раз попробовал — и хватит с меня.

Было это, как сейчас помню, в пятницу. Шибанов в Ленинграде своем задержался — ожидали его в среду, а он вернулся только в четверг к вечеру. Вернулся злой, так что похоже было — ничего у него не вышло, зря только казенное топливо пожег. Но нам он, понятное дело, не докладывался, пошел к товарищу Жоре и о чем-то они там допоздна разговаривали. А наутро будят нас в половине шестого, ни завтрака, ничего — даже умыться как следует не дали — сажают в грузовик и везут на аэродром. Там уже ждет бомбардировщик ТБ-3 — огромная такая махина, хоть полк на нем перевози. А к нему сзади привязан маленький пузатый самолетик, выкрашенный в желто-зеленые защитные цвета — деревянный, ребята! Деревянный, как табуретка!

Даже У-2, которые фрицы называли «рус фанэр», и то больше похожи на самолет, чем это изделие мебельной промышленности. Стоим, дивимся, а товарищ командир нам показывает — залезайте, мол. Не сомневайтесь, туда, туда. Ну, погрузились. Ранцы с парашютами с собой, это уж как обычно. С какой, спрашиваю, высоты на этот раз прыгать будем?

Прыгать сегодня не будем, отвечает Жора. Отрабатываем новую технику — посадка на планере. Это, говорит он, новейший планер «Рот Фронт», который может садиться в любых условиях — хоть на поле, хоть на лес, хоть на реку. Ваша задача очень проста — уцелеть при посадке. Остальное — забота не ваша, а летчика.

Ну, летчика так летчика. Сидим, прижавшись друг к другу, потому что в новейшем планере «Рот Фронт» довольно тесно. Бомбер, тем временем, начинает разбегаться, нас трясет, как больного падучей, потом вдруг — хлоп, и подкидывает в воздух. И мы летим, но как-то криво, косо, то на одну сторону завалимся, то на другую. В общем, не полет, а сплошное недоразумение. И продолжается это все довольно долго. Катерину, вижу, начинает мутить — она становится зеленой, как подорожник, и начинает шнырять глазами по сторонам — не иначе, ищет какое-нибудь место поукромнее. Николаич сидит белый, как полотно, глаза полуприкрыл и что-то про себя, как обычно, бормочет. Даже капитан и тот с лица сбледнул, виду не подает, но выглядит не браво. Один Жора молодцом — проверяет чего-то по карте, то на компас посмотрит, то в тетрадь свою командирскую — одним словом, делом занят. Про себя не скажу, мне со стороны не видно, только радуюсь про себя, что с утра пожрать нам не дали.

И так проходит, может, полчаса. Потом чувствуем — сильный рывок, будто назад нас пинком отбросило. И вдруг вся тряска прекратилась, и мы летим так плавно, словно из бурного моря в тихую бухту попали. Слышно только, как воздух снаружи свистит.

— Ну, — говорит командир, — первый этап операции прошел успешно. Мы отцепились от буксировщика и находимся сейчас в свободном полете. Нам предстоит пролететь шестьдесят пять километров над территорией условного противника и совершить посадку в равнинно-лесистой местности. Сейчас, я надеюсь, все пройдет гладко, но в условиях реальной, а не учебной операции, по нам могут вести огонь зенитки противника. Если планер будет подбит, мы покинем его с парашютами по отработанной ранее схеме. Вот для чего нужны были прыжки со сверхмалой высоты — мы сейчас летим, почти прижимаясь к земле, и, если нас подобьют, упадем очень быстро.

— Эх, — говорю, — умеете вы подбодрить личный состав, товарищ майор!

— Умения, — отвечает Жора, — тут особенного не нужно. А вот чтобы в живых остаться, когда планер втыкается носом в поле, тут да, кое-какая тренировка требуется.

Я парень не трусливый, кто меня знает, может подтвердить. Но после слов командира даже мне что-то не по себе стало. Хорошо еще, думаю, если снаряд в крыло попадет. Тогда хоть кто-то выпрыгнуть успеет. А ну как прямо в брюхо залепят? Самолетик-то фанерный, его ткни посильнее сапогом — он и развалится.

— Ладно тебе, старшина, — говорит командир, — что-то ты, я вижу, загрустил.