Фредерик Браун - Нулевой потенциал

Но не было никакого Тэйллефера, который ехал впереди, крутил мечом и пел.

Тут история ошиблась.

Века два спустя какой-нибудь писец позабавился тем, что вставил в прозаическую историю романтический рассказ о Тэйллефере. Он написал это, протестуя против заточения в четырех голых стенах, против спартанской пищи, против нудной работы, так как на дворе была весна, и ему хотелось отправиться погулять в поле или в лес, а не сидеть взаперти, сгорбившись над чернильницей.

Вот так же и мы, подумал Бишоп. В наших письмах домой мы скрываем правду. И мы делаем это ради себя. Мы щадим свою гордость.

— Вот, — сказал Бишоп шкафу, — выпейте это за меня. Он поставил стакан, к которому так и не притронулся, на шкаф.

Шкаф от удивления булькнул.

— Я не пью, — сказал он.

— Тогда слейте в бутылку.

— Я не могу этого сделать, — в ужасе сказал шкаф. — Это же смесь.

— Тогда разделите ее на составные части.

— Не могу, — взмолился шкаф. — Не хотите же вы… Раздался шелест, и посередине комнаты появилась Максайн. Она улыбнулась Бишопу.

— Что происходит? — спросила она. Шкаф обратился к ней:

— Он хочет, чтобы я разложил коктейль на составные части. Он же знает, что я не могу этого сделать.

— Ну и ну, — сказала Максайн. — А я думала, что вы умеете все.

— Этого сделать я не могу, — сухо сказал шкаф. — Почему бы вам не взять коктейль?

— Хорошая мысль, — согласилась девушка. Она подошла к шкафу и взяла стакан. — Что с вами? — спросила она Бишопа.

— Я просто не хочу пить. Разве человек не имеет права…

— Имеет, — сказала Максайн. — Конечно, имеет. А что у вас с рукой?

— Ожог.

— Вы уже достаточно взрослый, чтобы не баловаться с огнем.

— А вы достаточно взрослая, чтобы не врываться в комнату таким образом. Когда-нибудь вы соберете себя точно в том месте, где будет стоять другой человек.

Максайн захихикала.

— Вот это будет смешно, — сказала она. — Представьте себе, вы и я…

— Это была бы каша.

— Предложите мне сесть, — сказала Максайн. — Давайте будем общительными и вежливыми.

— Конечно, садитесь. Она села на кушетку.

— Меня интересует самотелепортация, — сказал Бишоп. — Я спрашивал вас, как это делается, но вы мне не ответили.

— Это просто само пришло ко мне.

— Не может быть, чтобы телепортировали вы сами. Люди не обладают парапсихическими…

— Когда-нибудь вы взорветесь. Слишком уж кипите. Бишоп сел рядом с Максайн.

— Да, я киплю, — сказал он. — Но…

— Что еще?

— А вы когда-нибудь задумывались над тем, как это у вас получается? Пытались ли вы перемещать что-нибудь еще… не только себя?

— Нет.

— Почему?

— Послушайте. Я заскочила, чтобы выпить с вами и немного забыться, а не заниматься техническими разговорами. Я ничего не знаю и не понимаю. Мы многого не понимаем.

Максайн взглянула на Бишопа, и в ее глазах мелькнул испуг.

— Вы притворяетесь, что вам не страшно? — продолжала она. — Давайте перестанем притворяться. Давайте признаемся, что…

Она поднесла стакан к губам, и вдруг он выскользнул из руки.

— Ах!

Стакан повис в воздухе над самым полом. Затем он поднялся. Максайн протянула руку и схватила его. Но тут он снова выскользнул из ее дрожавшей руки. На этот раз упал на пол и разбился.

— Повторите все снова, — сказал Бишоп.

— Это со мной впервые. Я не знаю, как это случилось. Я просто не хотела, чтобы он разбился, и…

— А во второй раз?

— Вы дурак, — возмутилась Максайн. — Я говорю вам, что я ничего не делала. Я не разыгрывала вас. Я не знаю, как это получилось.

— Но получилось же. Это начало.

— Начало?

— Вы не дали стакану упасть на пол. Вы телепортировали его обратно в руку.

— Послушайте, — мрачно сказала она, — перестаньте обманывать себя. За нами все время следят. Кимонцы иногда устраивают такие трюки. Ради шутки.

Она рассмеялась и встала, но смех ее был неестественный.

— Вы не пользуетесь случаем, — сказал Бишоп. — Вы ужасно боитесь, что над вами будут смеяться. Надо быть мудрой.

— Спасибо за коктейль, — сказала она.

— Но, Максайн…

— Навестите меня как-нибудь.

— Максайн! Погодите! Но она уже исчезла.

…Надо забыть о самолюбии. Надо проанализировать факты, думал Бишоп. У кимонцев более высокая культура, чем у нас. Другими словами, они ушли дальше по дороге эволюции, чем мы, ушли дальше от обезьяны. А как людям Земли достичь этого?

Дело здесь не только в уме.

Возможно, здесь важнее философия — она подсказывает, как лучше использовать ум, который уже есть у человека, она дает возможность понимать и правильно оценивать человеческие достоинства, она учит, как должен действовать человек в своих взаимоотношениях со вселенной.