Пол Андерсон - Ключи к декабрю

Но вот Чарлз Гордон подвергается нейрохирургической операции, в результате которой его интеллект многократно возрастает. Благодаря гипнопедии он в кратчайшие сроки превращается в блистательного ученого, обладающего гигантской эрудицией. Однако такой, преображенный Чарлз Гордон пугает бывших друзей, кажется им чужим — и все рабочие фабрики подают администрации петицию, требуя его увольнения. Проходит время, и выясняется, что результаты операции нестабильны и вновь идет резкое снижение приобретенного интеллекта. Когда Чарли становится прежним, его берут обратно на работу. Перед читателями встает вопрос: кто же из героев рассказа “неполноценный”? Чарлз Гордон или те, кто его окружает, для кого нормальный modus vivendi диктуется жестокостью и завистью? А ведь человек, лишенный милосердия, — не человек…

Новелла Дэниела Киза “Цветы для Элджернона” не только раскрывает перед нами трагедию человека. Она говорит о безнаказанности социального зла. И так хочется, чтобы восторжествовала справедливость, чтобы зло было покарано и все, кто обижал героя, получили по заслугам!

Главное в жизни — доброта. Как говорит один из героев писателей Стругацких, “из всех возможных решений выбирай самое доброе”. Не самое разумное, рациональное то, что принесет выгоду, а — доброе. Герой рассказа Роберта Хайнлайна “Зеленые холмы Земли” спасает космический корабль и его экипаж ценой своей жизни (во многом схожая ситуация — в рассказе Эрика Фрэнка Рассела “Эл Стоу”). И не имеет значения, когда происходит действие, ведь доброта, самоотверженность, мужество — качества “на все времена”.

В основе рассказа Дональда Уэстлейка “Победитель” лежит ситуация, вполне достижимая для современной техники: для совершенствования пенитенциарной системы в обществе будущего изобретено устройство, называемое Охранником: в тело заключенного вживляется миниатюрная коробочка, в центре лагеря устанавливается передатчик, и при выходе заключенного за пределы действия этого передатчика возникает боль. Ревелл, поэт, осужденный за то, что писал стихи (выразительный штрих для характеристики общества), пытается совершить побег, но немыслимая боль останавливает его. Примечателен диалог между изобретателем устройства и пришедшим в себя после болевого шока поэтом: “Никто не осмеливается на побег вторично”. — “Я никогда не перестану быть самим собой. Я никогда не перестану верить, что я тот, кто кем должен быть”. — “Значит, снова побежите?” — “Снова и снова”. — “… Неужели вы не знаете, что, если мы не принесем вас назад, вы там умрете?” — “Это тоже побег”.

Выжить любой ценой, иными словами, ценой отказа от самого себя невозможно для героя рассказа. Человек немыслим без отстаивания собственного достоинства, без права на то, чтобы самому распоряжаться своей свободой. Поистине, “лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой…”

Человек перед лицом Космоса — одна из основных тем фантастики, которая разрабатывается на протяжении десятилетий в самых разных аспектах. В сборнике нет историй об отважных “космопроходцах”, покоряющих пространство и время в любых метеорологических условиях. Гораздо увлекательнее — и, к слову сказать, продуктивнее сюжет — но — та модель, которая определена в авторском предисловии С.Лема “Солярис”: “Среди звезд нас ждет “Неизвестное”.

“Взрыв огромным консервным ножом вспорол корпус ракеты. Людей выбросило в открытый Космос, подобно дюжине серебристых трепещущих рыб. Их разметало в черном океане, а корабль, распавшись на миллион осколков, полетел дальше… Они падали, падали, как камни падают в колодец. Их разметало, будто двенадцать палочек, подброшенных вверх исполинской силой. И вот от людей остались только голоса — несхожие голоса, бестелесные и исступленные, выражающие разную степень ужаса и отчаяния…” (Рэй Брэдбери. “Калейдоскоп”). И тут, в пограничной ситуации, рядом с близкой и неминуемой смертью, перед мысленным взором каждого из членов экипажа проходит, подобно киноленте, пущенной в обратную сторону, прошлое. Итог прожитых десятилетий — каков он? Кому-то жизнь вспоминается яркой, наполненной радостью и удачами, кому-то — серой, однообразной, тусклой. Мелки и ничтожны зависть и недоброжелательство, пустой кажется суета жизни. Все равны перед наступающим небытием — и как важно сейчас не сорваться, не дать захлестнуть себя ужасу смерти, злобе на весь мир, обиде и зависти к остающемуся в живых человечеству. Сейчас, когда близок конец всему, надо делать доброе дело — ведь от человека должно остаться доброе на Земле, что загладило бы плохое в прошлом.