Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина

– Видела бы тебя Сара… – прокомментировал я.

– Береги дыхание, командир.

– Настучала бы в комиссию по правам животных…

– Сама дура.

Наш «клиент» болтался впереди, в районе острова. Кажется, наматывал вокруг него медленные круги. Он не учуял нас, но и мы по–прежнему ничего конкретного не могли сказать про него. Только росло убеждение, что это конгломерат слабеньких разумов, ульевая форма. Получалось, Джонсон все рассчитал правильно. И мои старые предположения были верны. Такие, как мы с Билли, вполне могли это нейтрализовать, сцапать, упаковать и погрузить.

Но Джонсон закрыл глаза на фактор Сары. Фактор, радикально переменивший модус операнди «клиента». Фактор, который еще многое поставит с ног на голову. И многих поставит на уши.

Джонсон просто не знал Сару.

А я–то знал.

Мы проломились сквозь кусты у пруда, миновали остатки пня, и тут Билли спросил, пыхтя:

– Командир, видишь?..

– Да!

– То же, что и я?.. Хлоп твою железку! Опять нас сделали!

– Встречная засечка. Билли, сбавляем темп. Я больше не могу. Дышать очень хочется. Все нормально, Билли…

Впереди, на краю острова с развалинами, ярко блестело серебряным металликом круглое пятно. Глазами мы его видели. Но только глазами. За какие–то секунды ментальный сигнал «улья» свернулся, закуклился, исчез.

– Это визуальный контакт, Билли. Мы неаккуратно шли через кусты. В нашу сторону банально посмотрели – и увидели. Давай, вперед. Никуда оно не денется. Дождется.

В затухающем сигнале «улья» я разглядел оттенок узнавания. Нас определили как равных себе. Нами заинтересовались. И черт меня побери, если система оценок «улья» не была вполне человеческой. То ли Сара там рулила, то ли очень сильно влияла на поведение конгломерата. Сначала она дико испугалась, поняв, что люди подобрались вплотную и увидели «тарелку». Потом сообразила: мы не похожи на обычных людей. И сделала выбор – сначала поговорить.

Надеюсь, по итогам разговора она не попытается натравить на нас свой «улей». У этих гадов черепа крепкие, все ноги отобьем. И руки.

– Жива девка–то, – оценил Билли.

– А ты сомневался?

– Вот бы ее десантировать в болото с крокодилами!

– Лучше натравить ее на колорадского жука.

– А еще лучше – ремня ей! – заключил Билли.

Это он от меня нахватался. Для нормального американца сама мысль, что несовершеннолетнего можно выпороть, – дикость. Но дикость крайне соблазнительная. У русских наоборот. Идея дать заигравшемуся чаду ремня никого не пугает. Но у нас бьют детей, насколько я знаю, год от года все меньше, а у них – все больше.

В результате имеем две нации с одинаковыми претензиями на мировое господство и Правильное Понимание Всего. Нации–зеркала, нации–противовесы. Иногда мне кажется, что остальной мир считает американцев и русских придурками вполне обоснованно. К счастью, мы еще тупые и злобные придурки. А то бы в нас все пальцами тыкали. Средними.

Пятно на краю острова увеличивается в размерах. Футов сто в поперечнике. Стандартный аппарат малого тоннажа.

Кой черт занесла его сюда нелегкая, думаю я. А у самого все клокочет внутри. Прямо как утром, когда захотелось выпрыгнуть из атмосферы.

Неужели есть контакт? Из–за какой–то дурацкой случайности. По официальной версии, Земля для этих – вроде заправочной базы. Они тут болтаются над «точками силы», энергию набирают. Мы, люди–человеки, им не нужны.

А мы так хотим оказаться нужными!

И еще мы – точнее, узкий круг посвященных, – мечтаем вломить им зверски, чтобы клочья полетели. За все хорошее. В первую очередь за то, что нас заперли в пределах лунной орбиты. Возможно, они и правда хотят как лучше. Они не могут не знать, что люди от космоса мрут. Но кто–то выживает! Вот, мы с Билли, например. И даже если рассказать человечеству всю правду о смертельном риске, который ждет за отметкой в полмиллиона километров, – найдутся тысячи добровольцев. Это будет ужасно, неполиткорректно, бесчеловечно. Успешно переболеет от силы тридцать процентов. Но появится достаточно материала, чтобы разобраться – с чем мы сталкиваемся и каким именно образом это меняет нас. И появится надежда.

Ведь несмотря на сегодняшнее как–бы–равновесие, пока человечество искусственно «приземлено», опасность последней мировой войны остается. Нам надо летать. Иначе мы убьем себя…

Дыхание выровнялось, нервишки успокоились, к острову я подошел с холодной головой. Правда, с нее текло. Мы выиграли много времени, пробежавшись по жаре, и поймали–таки своего «клиента». Но физически я устал неадекватно.