Олег Северюхин - Кольцо фараона

Я закурил, в пачке оставалось еще две сигареты. Вероятно, придется обзаводиться трубкой или бросать курить. Говорят, что на Руси, царь Алексей Михайлович, хоть и зовут его "Тишайшим" , а приказывает плетьми пороть того, кто зелье заморское курит.

Кто-то постучал палкой по калитке.

- Дарья, пан писарь уже проснулся? - раздался чей-то голос.

- Да вот он сидит на скамеечке. Если дело есть, то ему и говорите, - сказала женщина.

- Доброго здоровьичка, пане писарь, с делом до вас пришли, - поклонился мне мужчина.

- Что за дело? - спросил я.

- Да вот написать прошение до пана гетмана о том, чтобы сыночка нашего в киевскую семинарию приняли, - сказал проситель.

- Дарья, скажите, пожалуйста, где лучше народ принимать? - спросил я хозяйку.

- А вот я вам сейчас столик маленький вынесу. Погода хорошая, здесь и принимайте, - сказала Дарья.

Я помог ей вынести столик на улицу. Взял бутыль с чернилами и попросил чего-нибудь, чтобы сделать чернильницу.

В хозяйстве нашлась и глиняная скляночка, в которую раньше наливали масло для освещения, а сейчас она была сухая и чистая. Писарь-то я был аховый - у меня даже бумаги своей не было. Но люди стали идти со своей бумагой. Боже, что я только не писал. Писал так, как я представлял должно быть составлено прошение. Писал крупными буквами и быстро. Роль секретаря выполняла Дарья. Наконец, она прекратила прием, сказав, что пану писарю треба отдохнуть и пообедать.

- Вот, пан писарь, ваше заработанное, - сказала Дарья и показала горсть медяков, принесенные яйца, овощи, хлеб молоко.

- Прибери все это, Дарья, ты хозяйка и давай распоряжайся всем, - сказал я.

Зардевшаяся Дарья убрала продукты и спрятала деньги.

Вскоре пришел пан сотник.

- Ну, пан писарь, - сказал Ондрий, - слава о вас пошла дальше нашего местечка. Говорят, что вы и человек обходительный, пишете чисто и сразу понимаете, что просителю требуется. И все, кто бумагу читают, те сразу понимают, что требуется. Вот что значит грамотным быть. Читать-то я умею, а вот пишу как курица лапой. Если пан писарь не откажется, то нижайше прошу и меня поучить письму.

- А можно и мне? - покраснев, спросила Дарья.

- А тебе-то зачем? - удивился сотник. - У тебя хозяйства столько, дай Бог с ним за день управиться. Баба книгами не прокормится.

Вечерами я стал заниматься моими хозяевами. У сотника дела шли трудновато, почерк был корявый, но мужик он упорный и писать будет почище всякого писаря без завитушек и крючков, а нормальным русским языком.

- Пан сотник, а на каком языке вы разговариваете? - спросил я.

- Как на каком, на русском, - удивился Ондрий. - Мы же русские, а не кто-нибудь.

- Почему в языке вашем столько польских слов, что порой задаешься вопросом, а не по-польски ли вы говорите, - спросил я.

- Мы, пан писарь, долго были под польской пятой, - сказал сотник, - что хочешь-не хочешь, а все равно отдельные слова из чуждого языка примешь, если те, кто паны, не воспринимают наши русские слова. От всей Руси только что и осталась наша южная Украина, окраина то есть. Даже Киев, мать городов русских, и тот у поляков находится.

Дарья оказалась настолько смышленой, что где-то уже через неделю начала читать молитвенник.

- Пане писарь, а почему в том языке, что вы меня учите, меньше букв, чем в молитвеннике? - спросила она.

- Молитвенник писан на старорусском языке, - объяснил я, - а там есть буквы, которые усложняют язык общения. Они скоро отомрут и останутся только в молитвенниках, потому что отцы церкви будут держаться за этот язык, говоря, что таким языком говорили ученики Иисуса нашего Христа. Ученики ходили в простых холщовых хламидах, и нам прикажете хламиды одеть, особенно зимою?

- Ой, свят, свят, свят, да что же это вы, пане писарь, так богохульствуете? - начала мелко креститься женщина. - Недаром люди говорят, что бурсаки все от церкви отворачиваются, будто бы им черт родным братом приходится.

- А не хочешь ли, Дарья, пощупать, може хвост у меня есть? - засмеялся я.

- Вот уж не думала, пане писарь, что вы такой охальник, - засмущалась она и быстро убежала на улицу, чтобы сообщить, что пан писарь сейчас начнет прием посетителей.

Работы писарской было невпроворот. То принесли заказ из гетманской канцелярии писать приглашения на свадьбу гетмана. Гетман женился в третий раз. Поговаривали, что вторую жену убил сын гетмана Тимофей, а молва говорила, что гетман сам ее казнил за прелюбодейство с домовым казначеем, которого еще во Львове пригрел сам гетман.