Айзек Азимов - Путь марсиан (Сборник рассказов)

– Верно.

– Нет. Нет и еще раз нет. Такой ответ был бы до того, как вы вошли сюда, а теперь – тысячу раз нет.

– Но почему? Я хочу сказать – почему еще до того, как я сюда вошел?

– Он психически болен. Его нельзя держать вместе с нормальными людьми.

Шеффилд мрачно возразил:

– Я бы попросил вас не говорить о психических болезнях. Вы для этого недостаточно компетентны. Если уж вы так строго соблюдаете профессиональную этику, будьте добры не вторгаться в мою область в моем присутствии. Марк Аннунчио совершенно нормален.

– После этой сцены с Родригесом? Ого! Как бы не так!

– Марк имел право задать вопрос. Это его работа и его долг, Родригес не имел права хамить.

– С вашего разрешения, я должен считаться прежде всего с Родригесом.

– Почему? Марк Аннунчио знает больше Родригеса. Уж если на то пошло, он знает больше нас с вами. Что вам нужно – привезти на Землю толковый доклад или удовлетворить свое мелочное самолюбие?

– Вы говорите, что ваш мальчишка много знает. Это ничего не значит. Я согласен, что он – прекрасный попугай. Но он ничего не понимает. Мой долг обеспечить ему доступ ко всем данным, потому что меня обязало Бюро. Они меня не спросили, но хорошо, я согласен пойти навстречу. Он получит все данные здесь, на корабле.

– Это несправедливо, Саймон, – возразил Шеффилд. – Он должен выехать на место. Он может увидеть такое, чего не заметят ваши драгоценные специалисты.

Ледяным тоном Саймон ответил:

– Очень может быть. Тем не менее, Шеффилд, я отказываю. И нет таких доводов, которые могли бы меня переубедить.

Даже нос у астрофизика побелел от сдерживаемой ярости.

– Потому что я вас одурачил?

– Потому что вы нарушили самый святой долг специалиста. Ни один уважающий себя специалист не употребит во зло незнание другого специалиста в своей области.

– Значит, я вас одурачил.

Саймон отвернулся.

– Я прошу вас уйти. Впредь до конца экспедиции мы с вами будем общаться только по самым необходимым делам.

– Но если я уйду, – ответил Шеффилд, – об этом могут услышать остальные.

Саймон вздрогнул.

– Вы расскажете об этом?

На его губах мелькнула холодная, презрительная усмешка.

– Вы только покажете всем, какой вы негодяй.

– О, сомневаюсь, чтобы они приняли это всерьез. Все знают, что психологи непрочь пошутить. И потом, им будет не до того – так они будут смеяться над вами. Представляете – такой величественный доктор Саймон поверил, что у него болит горлышко, и взмолился о помощи, наслушавшись всякой таинственной чепухи!

– Кто вам поверит? – вскричал Саймон.

Шеффилд поднял правую руку. Между большим и указательным пальцами он держал маленький прямоугольный предмет, утыканный кнопками.

– Карманный магнитофон, – сказал он и тронул одну из кнопок. Голос Саймона произнес:

– Ну, что у вас, доктор Шеффилд?

Голос звучал напыщенно, властно и самодовольно.

– Дайте!

Саймон бросился на долговязого психолога. Шеффилд оттолкнул его.

– Не прибегайте к насилию, Саймон. Я не так уж давно занимался борьбой. Послушайте, я предлагаю вам сделку.

Саймон все еще рвался к нему, кипя яростью и забыв о собственном достоинстве. Шеффилд, медленно отступая, удерживал его на расстоянии вытянутой руки.

– Разрешите нам с Марком лететь, и никто никогда об этом не услышит.

Саймон понемногу приходил в себя.

– Тогда вы мне это отдадите? – задыхаясь, с трудом выговорил он.

– Обещаю, что отдам – и после того, как мы с Марком будем на месте поселения.

– Я должен поверить на слово вам? – Саймон постарался вложить в свои слова как можно больше презрения.

– А почему бы и нет? Во всякое случае можете поверить, что я наверняка расскажу обо всем, если вы не согласитесь. И первым это услышит Вернадский. Он будет в восторге. Вы знаете, какое у него чувство юмора.

– Можете лететь, – произнес Саймон чуть слышно. Потом он энергично добавил: – Но запомните, Шеффилд. Когда мы вернемся на Землю, вы будете отвечать перед Центральным комитетом ГАРН. Я вам это обещаю. Вас лишат всех званий…

– Я не боюсь Галактической Ассоциации Развития Науки, – раздельно произнес Шеффилд. – В конце концов в чем вы меня обвините? Не собираетесь же вы воспроизвести эту запись перед Центральным комитетом в качестве доказательства? Ну, ну, не сердитесь. Не хотите же вы, чтобы о вашей… хм… ошибке услышали самые надутые индюки на все 83 000 планет?

Он с ласковой улыбкой отступил за дверь.

Но закрыв дверь за собой, он перестал улыбаться. Жаль, что пришлось это сделать. Стоило ли дело того, чтобы нажить себе такого врага?