Иван Франке - Девять мечей Акавы

— Сородича своего пожирают, — шепнул Святослав. — Если сытые будут, то нас не тронут.

Больше за их дежурство ничего не случилось. Разбудив смену, они вскоре легли спать и спокойно проспали весь остаток ночи. Уже светало, когда они, наскоро позавтракав и затоптав остатки все еще тлеющих углей, тронулись в путь.

В десятке метров от лагеря лежали кости огромного скелета. Владислав прикинул на глаз: три — три с половиной метра.

— И вот эти ящеры живут здесь в степи? — спросил он у князя.

Святослав, сдерживая испуганно храпящую лошадь, ответил:

— Эти твари под землей живут и на поверхность выходят довольно редко.

— А чем же они питаются в своих норах? — не унимался Владислав. — И почему лошади ночью ничего не учуяли?

Князь свесился с седла почти до земли и достал обломок стрелы, все еще торчащей из глазницы черепа. Выпрямившись в седле, он ответил:

— Это своки. Они с подветренной стороны пришли, да и огонь свое дело делал, а питаются они мясом, падалью или стайетами. Они их как пастухи пасут, хотя и собратьями, как видишь, не брезгуют.

Владислав живо вспомнил, как с воздуха наблюдал за пиршеством этих гипертрофированных кротов около леса древлян, в долине Стензера.

— Ну хорошо, а стайеты что едят? — Владислав оглянулся назад, где среди травы в предрассветной мгле все еще были заметны белые кости с остатками мяса. Спросив, он тут же понял всю глупость своего вопроса. В последний раз, когда он встречал этих тварей, они охотились на стеррату — местную разновидность оленя. Хотя было понятно, что ее специально выпустили для стайетов, выманивая этих тварей на людей.

— А стайеты сьюками питаются, — продолжил Святослав, — ну и другим… тем, что найдут… — Ну а сьюки всякую всячину едят, мелкую живность, насекомых там всяких и трупы животных. Когда они голодные, то кусают все и вся, только на стайетов и своков их яд не действует. Старики в Когорате, между прочим, поговаривают, что своки даже разумны.

— Может быть, — задумчиво сказал Владислав, вспомнив, как древляне натравливали этих тварей на отряды Стензера. — Слушай, а как они здесь оказались, ведь ни стайетов, ни сьюков здесь сейчас нет?

— Почти все сьюки на юг подались, на мертвечинку, стайеты за ними, ну а своков голод наружу выгнал. — Он смолк. Дальше они ехали молча.

В полдень, сделав короткий привал, они наспех перекусили и, сменив лошадей, тронулись дальше. Вскоре после этого на горизонте появились склоны гор, где еще совсем недавно в битве умирали тысячи людей. Сами горы появились на горизонте еще вчера в полдень.

Глук, до этого невозмутимо паривший в небе, спустился и предупредил, что впереди очень много сьюков и прочей дряни и что двигаться напрямик через поле битвы очень опасно.

Кочевники, взяв мешки со сьюками, начали бить их о камни. Потом они, развязав мешки, высыпали их содержимое на траву. Осмотрев ящериц, они добили тех, кто еще трепыхался, и взялись обматывать войлоком ноги лошадей. Поверх войлока намотали тряпки и привязали дохлых сьюков. Кони фыркали и нервно переступали с ноги на ногу, раздувая ноздри. Натерев лошадям брюхо и бока ящерицами, все разом принялись обматывать свои ноги войлоком и точно так же, как и лошадям, привязали к своим ногам дохлых сьюков. Владислав был не в восторге от этой затеи и хотел было оставить свои ноги свободными, объяснив, что на нем скафандр, но князь усмехнувшись, расстегнул ворот рубахи, показав, что и на нем металлогоидная броня.

— Сьюки эту броню не прокусят, но будут кидаться на твои ноги и могут поранить коня, — пояснил он.

Владислав молча принялся обматывать ноги.

— Святослав, — спросил он, когда отряд двинулся дальше. — А стайеты кидаться не будут? Они же сьюками питаются?

— Вряд ли, — после некоторого молчания ответил ему князь. — Они сейчас наверняка сыты, слишком много вокруг мертвечины да и этой мелкой твари. Ну да и мы их тоже к себе не подпустим.

— А рунер к тебе как попал? — задал Владислав мучавший его вопрос.

— Настенька дала и настояла, чтобы я его надел.

— Какая еще Настенька? — Владислав озадаченно остановился. Затем, пришпорив коня, он догнал князя и переспросил еще раз:

— О какой такой Настеньке ты говоришь?

— О той, что ты Эстер называешь. Я думал, что больше никогда Настеньку свою не увижу, ан нет, сжалились боги над горем моим и вернули любимую — под другим именем, правда, но главное — мы снова вместе.

Теперь настал черед задуматься Владиславу. Глук теперь летел довольно низко и указывал проход, где, по его мнению, было меньше всего сьюков. Кони фыркали и прядали ушами, но все же шли, острожно ступая по живому ковру из сьюков. Время от времени из расстелившегося живого покрывала какая-нибудь ящерка тыкалась своим жалом-хвостиком в ногу коня, но, учуяв родственный запах, даже не пыталась ее куснуть.