Иван Франке - Девять мечей Акавы

— Лапушка моя, солнышко, — заглянул ей в глаза агент. — Я не хочу тобой рисковать, тобой, поняла?

Девушка молча кивнула, а потом вдруг уткнулась носом в грудь Владиславу и всхлипнула.

— Ну-ну… — Парень обнял Эстер. — Ну не реви, выберемся как-нибудь.

Девушка наконец отстранилась и улыбнулась сквозь слезы.

— Ничего, я сильная, я выдержу. Расскажи лучше, почему ты не смог связаться ни с одним патрулем? Может, батареи слабые?

— Нет, не думаю, — задумчиво ответил Владислав. — Этих батарей хватит на двадцать лет непрерывной работы, да я их проверял к тому же. Приемник тоже не работает, как будто на двадцать парсеков вокруг ни одной души нет, или ни одного работающего передатчика.

— Мне надо самой посмотреть. Может быть, сумеем увеличить мощность передатчика, — сказала Эстер.

— С меня начните, — снова подал голос Ворчун.

— Владислав, а это мысль, — высвободившись из объятий Владислава, девушка пошла ставить кофейник на плиту. — У тебя же была инрадио связь с Ворчуном.

— Ну да, — подтвердил Владислав, — но приемник слабенький, максимум двести километров, и это — учитывая то, что я ставил Ворчуну усилитель.

— Ну так я Ворчуну другой усилитель скомбинирую, — заверила Эстер, — тысяч этак на десять хватит.

— Тогда от такого мощного сигнала мой коммуникатор сгорит, — возразил Владислав. — Я, знаешь, что думаю? Тут Ворчун что-то насчет ног и рук намекал. А что если мы ему крылья сделаем?

— То есть как это крылья? — возмутился Ворчун. — Как вот этому «Бэтмэну» что ли, что улетел только что?

Эстер прыснула в чашку с кофе, разбрызгав напиток по комнате. Вытирая салфеткой рот, она, все еще смеясь, пояснила:

— Да нет же, глупыш, ты же борткомпьютер, смекаешь?

— Я получу корабль?! - обрадованно воскликнул Ворчун. — Но у нас же нет корабля, — его голос вдруг сник.

— Ворчун, будь поскромнее, — осадил его Раденко. — Я думаю, на первое время наш скуттер подойдет.

— Ах скуттер, — разочарованно протянул Ворчун.

— Ну да, я просто поменяю вас местами, — Владислав поставил чашку на стол. — Тебя на скуттер, а борткомпьютер со скуттера — в твой цилиндр.

Ворчун задумчиво огляделся, потом достал откуда-то припрятанное зеркало, осмотрел себя со всех сторон и, наконец, со вздохом сказал:

— Ну ладно, я согласен… но манипулятор на катер переставь, я его забираю с собой.

— Знаешь что, не наглей, — возмутился Владислав. — Зачем тебе на борту рука? Обойдешься.

— Ага! Себе, значит, две руки, — забрюзжал Ворчун, — этому безмозглому придатку со скуттера мое тело и руку впридачу, а я, значит, обойдусь… Я не согласен.

— Да куда ты денешься, если надо, — начал агент с нажимом, но вдруг, словно переменив решение, согласился. — Хотя… если хочешь оставаться здесь и охранять эту дыру вместо того, чтобы наслаждаться свободой полета, пожалуйста… я не против.

— Но это же называется "выкручивание манипуляторов", — захныкал Ворчун. — Ты же не можешь меня принуждать такими некрасивыми бесчеловечными методами. Это нарушение свободы воли. Это… это вообще нарушение Женевской конвенции…

— Ну ты загнул! — Владислав ошарашенно уставился на цилиндр с манипулятором. — «Военнопленный», твою мать.

— В самом деле, Влади, Ворчун прав, — вмешалась в спор Эстер. — Тебе что, манипулятора жалко? Да и другому компьютеру он ни к чему.

— Ну ладно, черт с вами, — дал себя уломать Владислав, — согласен.

— И глаза… оба глаза, — продолжал развивать успех Ворчун.

— Ладно, и глаза тоже, — Владислав отвернулся к синтезатору за свежими булочками.

За его спиной Эстер и Ворчун хлопнули друг друга по ладони. Владислав видел их отражение в стеклянной дверце, но лишь усмехнулся про себя.

— Заговорщики, — бросил он через плечо.

Почти весь оставшийся день ушел на переустановку компьютеров. Владислав Раденко долго ломал голову, куда пристроить манипулятор и две камеры. Ворчун настаивал на том, чтобы иметь их снаружи, заявляя, что это глупость чистейшей воды — иметь глаза и руку, обращенные в собственные внутренности; но Владиславу, наконец, не без помощи Эстер, удалось убедить Бонда, что и манипулятор, и камеры все же лучше иметь внутри, там, где люди могли бы с ним без помех общаться, и где они, и оба глаза, и рука, не будут мешать аэродинамике скуттера. Тем более, что для наружного обзора на катере уже имелись сканеры и камеры, встроенные в корпус корабля.

— Смотри, — Эстер показала Ворчуну лист бумаги с двух сторон. — Эта сторона наружная и эта наружная. А теперь мы делаем тебе глазки и руку, — она нарисовала карандашом две камеры Ворчуна и нечто напоминающее манипулятор. — Теперь сворачиваем лист в трубочку и… получаем скуттер. При этом наружные стороны остались наружными, но одна сторона теперь условно называется наружно-наружной, а другая наружно-внутренней.