Кир Булычёв - «Если», 2002 № 12

Сергей Дяченко: Существует мнение, что взрослый человек, любящий фэнтези, обязательно должен быть инфантилен (кстати, в Англии существуют параллельно с «детскими» — «взрослые» издания «Гарри Поттера», с нейтральными обложками, чтобы взрослые не стеснялись читать книгу на людях). Существует мнение (да-да, существует, прямо-таки безлично висит в воздухе с бетонным выражением на авторитетном лице), что приличный человек с кое-каким интеллектом ни в коем случае не должен читать, смотреть, а тем паче хвалить фэнтези — «козленочком станет»…

Будем справедливы — огромная часть того, что носит подзаголовок «фэнтези», и в самом деле… своеобразна, мягко говоря. Да, постороннему человеку, распознающему фэнтези как едва прикрытый бронированным бюстгальтером торс какой-нибудь варварской принцессы, трудно поверить, что в этом жанре возможны если не открытия, то хотя бы прорывы за рамки китча.

Это с одной стороны. А с другой, конь и трепетная лань — явно разные животные. Вероятно, особенности мировосприятия, темперамент, способ мышления ярых нелюбителей фэнтези таковы, что и Толкин, и Рыжая Соня навсегда останутся для них явлениями одного порядка. Приземленное мышление требует узнаваемого быта, продвинутый интеллект жаждет игры в бисер, но есть ведь и Третья Сила — привычка, убежденность в том, что вымышленный мир — резервация для тинэйджеров и что «Властелина Колец» можно смотреть только с попкорном в зубах… Может быть, поэтому (хотя и не только поэтому, конечно) фильм Джексона по Толкину, будучи рекордсменом по количеству оскаровских номинаций, получил только четыре награды и то в основном — «технические»?..

И тем не менее в ближайшие годы нас ждет лавина фильмов нового поколения — экранизаций сперва лучших (а потом уж какие подвернутся) фантастических и фэнтезийных книг. Спецэффекты созрели, опыт накоплен, а мир стал настолько сумасшедшим, что хочется либо пересмотреть свой взгляд на него, либо смыться от греха подальше в страну фантазий. Вполне вероятно, что новые возможности кино создадут плацдарм для прорыва; быть может, среди творцов заэкранного фантастического мира найдутся и те, кто сумеет, козырями выкладывая фильмы лукасовской зрелищности, лемовской силы мысли, толкиновской поэтичности, шукшинской достоверности, перевернуть общественное сознание, сделать фантастичное частью жизни и тем самым подтолкнуть человечество навстречу будущему: не антиутопичному, не апокалиптичному, а нормальному человеческому светлому будущему.

Может быть, а? □

Очень важно, чтобы дети могли смотреть фильмы, где герои — их сверстники. Потому что очень приятно видеть, как дети спасают мир вместо этих всезнаек взрослых. Вы убедитесь: дети могут использовать свой разум и сделать все сами — без помощи любого взрослого», — так считает юный актер Дэрил Сабара, исполнивший главную роль в сиквеле Роберта Родригеса «Дети шпионов: Остров потерянных снов».

Похоже, это стало одним из главных и непререкаемых принципов творчества Роберта Родригеса [1] Статью о режиссере см. в «Если» № 7, 2001 г. — минимализация бюджета фильма. После крупного успеха первой серии «Детей шпионов» режиссер вполне мог рассчитывать на более солидный бюджет, чем тридцать миллионов. Однако он попросил у продюсеров именно такую сумму, пообещав опять сделать супер-зрелищный фильм с большим количеством спецэффектов. И добился своего. Работа в режиме ограниченных средств, видимо, является дополнительным стимулятором творчества художника. Возможно, Родригес ностальгирует по юности, когда он умудрился снять свой первый полнометражный фильм «Эль Марьячи» всего за семь тысяч долларов (заработав эти деньги весьма рискованным способом — участвуя в испытаниях новых лекарств в качестве «подопытного кролика»), возможно, ему не дают покоя лавры Рэя Харрихаузена (знаменитого мастера спецэффектов 50—70-х годов, известного нашим зрителям, например, по фильмам о путешествиях Синдбада). Но, скорее, причина в ином. Маленький бюджет фильма подразумевает, что картина практически наверняка окупится в прокате. «Это большое развлечение для всей съемочной группы — искать выходы из таких ситуаций, — говорит Родригес. — И вы экономите так много денег, что получаете почти неограниченную творческую свободу. Вы чувствуете себя живописцем, которому для творчества нужны лишь холст и краски. И вы еще не догадываетесь, какую краску положите на холст, и когда вы положите красную, и вас спросят: «А почему не желтую?», вы ответите: «Право, не знаю, но мне хочется использовать здесь красный…» И даже вы сами не представляете, что получится из того, что вы делаете. Это действительно независимое творчество».