Кир Булычёв - «Если», 2002 № 12

Лопнул пузырь воздуха.

Исчез агент, и его семья исчезла.

А девушка в белом, которая бегала вокруг пивного фонтана, закричала:

— О, мой возлюбленный! Груди мои полны страсти! Пальцы ждут прикосновения!

С другой стороны площади, так и не переодевшись снова в черный костюм, в футбольной форме мчался с распростертыми руками ее жених Вася.

— И дети наши будут учить теорию относительности, — заметил Удалов.

Они пошли обратно, на Пушкинскую.

Когда вошли во двор, Минц спросил:

— Корнелий, а что ты будешь делать с последним своим желанием?

— Надо будет какой-нибудь пустячок завести, — улыбнулся Корнелий Иванович.

— Отдай желание Ксении, — посоветовал Минц.

— Вряд ли это приведет к добру, — заметил волшебник. — Если надо что-нибудь купить или сделать, то лучше за свои деньги, в крайнем случае меня попросишь. Но к рыбкам, умоляю, не обращайся, пойми: себе дороже.

Удалов отмахнулся от слов волшебника, но не пропустил их мимо ушей. Он и сам побаивался возможных последствий. Мало ли что пожелает Ксения — чувства ее бывают необузданны.

— Лучше потрать желание на себя, — предложил Минц. — Все равно это не изменит твоей жизни.

Удалов пожал плечами. Он не мог придумать ничего достойного.

— Может, пройтись по экологии? — спросил он. — Экология у нас паршивая.

— Экология не может быть паршивой, как не может быть паршивой история или математика. Экология — это наука, а ты имеешь в виду природу.

— Хотя и природа паршивой быть не должна, — добавил волшебник.

— Ну, я имел в виду рыб в озере Копенгаген и в речке Гусь. Совсем мало осталось. Пусть вернутся крокодилы в наши водоемы.

— Вот и представь себе, — сказал волшебник, что появятся в озере крокодилы. И первым делом сожрут всех рыб.

— Ну, уж не всех!

— Затем примутся за рыбаков.

— Устроим там заповедник. Никаких рыбаков…

— Значит, крокодилы возьмутся за купальщиков, и когда погибнут первые дети из оздоровительного лагеря, тебя, Удалов, выловит милиция.

— А потом, — добавил Минц, — твои крокодилы выберутся на берег и начнут охотиться на грибников.

— Кончайте пугать! — Удалов уже не настаивал на крокодилах.

— Найди что-нибудь безвредное, — сказал Минц.

— Знаю! Кассету с кинофильмом «Волга-Волга». Ее давно в торговой сети нет.

— Надо подумать, — сказал волшебник. — Какой может быть вред от нарушения пространства и времени… с помощью одной кассеты.

— Масса вариантов, — сказал Минц. — Неограниченное поле для локальных возмущений.

— Придумал, — воскликнул Удалов. — Я желаю, чтобы вы, рыбки, исполнили самое ценное для себя желание и немедленно отправились метать икру в Саргассово море.

— Ты отдаешь желание нам? — послышался рыбий голос.

— Этого ведь еще никто не делал? — спросил Удалов.

— Ну, вы гений! — сказал волшебник. — Даже я до такого догадаться не смог.

— И это не принесет вреда? — хитро спросил Удалов.

— Принесет, но не нам, а, вернее всего, рыбьему племени.

— Помолчите, люди, — попросила рыбка. — Мы проводим телепатическое селекторное совещание.

— Ох, чего мы сейчас увидим, — с некоторым страхом в голосе прошептал Лев Христофорович.

Удалов хлопнул себя по карману.

— Ушла, — сказал он, — вместе с баночкой.

— Значит, все они ушли.

— А что же они загадали? — спросил Минц.

— Справки получите у Нептуна, — ответил Ходжа Эскалибур.

…Они еще постояли на дворе.

Город удовлетворенно затихал.

Все желания, которые можно было выполнить, уже были выполнены. Если кто чего и не успел спросить, то уже никогда и не спросит.

Некоторые пожилые люди полагают, что Великий Гусляр, как и вся Россия, стал хуже, и народ в нем испортился, и нравы никуда не годятся.

Чепуха все это!

Тридцать лет назад водки не хватало, сейчас — долларов.

Как тридцать лет назад посещение города золотыми рыбками в его жизни ничего не изменило, так и завтра ничего не изменится. Прав, пожалуй, Лев Христофорович.

Даже новый писатель Ложкин не прославится и не разбогатеет.

А вот космического шпиона Никодима с треском уволят со службы. Не ставь личное выше служебного долга!

Но это не наши проблемы.

Главное, я вам забыл сказать!

Ведь Удалов пожелал золотым рыбкам самим загадать себе желание.

Вот этого делать не следовало!

Представляете, что эти мерзавки загадали?..

На этом рукопись обрывается. □