Олег Овчинников - Последняя тысяча слов

Как оказалось, помнит.

- Светик... - позвал Борис разом севшим голосом. Потом еще раз, тверже: - Светлана!

Она стояла спиной к экрану, как будто не меняла своего положения со времени его последнего звонка. Тогда она отвернулась, чтобы он не видел ее слабости, или чтобы самой не смотреть в его спокойное лицо, не слушать умных, хорошо продуманных слов. Она постояла так, не оборачиваясь, минуты полторы, потом щелкнула пультом над плечом... А теперь - обернулась назад.

Слишком резко; волан свободно спадающих волос взметнулся вокруг головы, на миг загородив обзор. Поправила прическу так, чтобы проступило лицо, глаза... узнала.

- Ты? Зачем ты звонишь?

- Я хочу... поговорить...

- О чем? - Она усмехнулась, и только островки бледности на напряженных скулах да две складки вокруг рта, похожие на угловые скобки, выдавали, насколько болезненна эта усмешка. - Мы замечательно обо всем договорились в прошлый раз. Так что не стоит начинать с начала.

- Я должен... увидеть тебя. - Борису казалось, что каждое слово он взвешивает на невидимых весах, всякий раз опасаясь, что именно оно окажется лишним.

- Зачем? - В ее глазах под непослушной челкой застыла упрямая решимость ничему не верить, ничего не понимать, только раз за разом повторять: "Зачем?"

Зачем? В самом деле, зачем? Может быть, как раз для того, чтобы собраться вместе и сообща решить наконец, зачем... пока он не выбросил этот никчемный вопрос из своего лексикона.

- Светик...

- Что Светик?

- Я хочу... вспомнить... как пахнут твои волосы.

Борис ждал. Ему нечего было добавить. С учетом его положения, он и так сказал больше, чем мог.

- Волосы? - Носик по ту сторону экрана недовольно сморщился.

Вообще-то это был хороший признак.

В самолете он долго вытирал вспотевший лоб и по-младенчески лепетал:

- Ма... ма... - благодаря Бога, что именно сейчас Света решила удалиться в конец салона и потому не видит его позора.

- "Мартель"? Или "Реми Мартин"? - переспросила вечно улыбающаяся стюардесса, и еще ниже склонилась над креслом странного пассажира. - Или, может быть, "Мартини"? - и легкий скепсис, проступивший в уголках губ, лучше всяких слов сказал, что она и в последнем случае уважает выбор Бориса, но лучше все-таки вернуться к коньякам. - Маленькую "Хеннесси"?

И ни тени раздражения ни в лице, ни в интонациях. Неудивительно, подумал Борис. На то она и стюардесса, чтобы быть готовой к любым неожиданностям. Даже к тому, что какой-нибудь переволновавшйся пассажир внезапно опознает в ней свою мать.

- Вот это! - наконец догадался сказать он и просто ткнул пальцем в нужную бутылку, так что столик на колесиках весело зазвенел.

- Это?

- Да, - буркнул Борис и отвернулся к иллюминатору.

Черт с ними, с дорогими сортами коньяка, с досадой думал он, пусть катятся с мелким дребезгом вслед за отлетающими вальдшнепами под звуки валторн - но этим утром он остался без "галстука"!

Впрочем, кому нужен галстук на курорте?

В аэропорту он остановил такси - казалось, одним своим насупленным видом - и пропустил вперед Светлану.

- Говори ты.

- Нашел себе бесплатного гида-переводчика? - усмехнулась она и, с улыбкой наперевес впорхнув на пассажирское кресло, продиктовала название отеля.

В номере Света немного попрыгала на кровати, позвенела бутылками в минибаре, пощелкала каналами уникома и потянула с мраморной стойки коричневую кожаную папку.

- "Дорогие постояльцы отеля "Четыре Сезона"", - с выражением прочла она и прокомментировала: - Да уж, не дешевые! "Администрация отеля просит Вас ответить на несколько вопросов. Ваши ответы помогут нам в дальнейшем..." - И рассмеялась, показывая Борису простой карандаш.

Борис кивнул.

- Дешевый... Дешевые... - он тщательно подбирал слова, помня, что "отель" и "апартаменты" уже выветрились из его головы. - Дешевая гостиница! Экономят на... - нет, авторучку ему, пожалуй, тоже не потянуть, писалках... с шариками.

- Писалках с шариками? - повторила она, и поднятые брови отразили приятное удивление. - А, поняла! У тебя в голове опилки и длинные слова тебя только огорчают.

- Да, я такой, - охотно согласился Борис и, расплющив нос указательным плацем, громко засопел, изображая огорченного Винни-Пуха. Вероятно, в этот момент он скорее напоминал Пятачка, но Светлана все равно хохотала до колик, так что Борису пришлось отобрать у нее карандаш, чтобы ненароком не укололась. Тут только до него дошло, что Свету удивило не то, что служащие отеля положили в папку карандаш вместо ручки, а то, что они даже не удосужились его заточить. Видимо, просто не ожидали, что приехавшие отдыхать постояльцы станут тратить время на заполнение анкеты, суть которой сводится к единственному вопросу: "Устраивает ли Вас наш сервис настолько, что Вы готовы оставить некую сумму чаевых в специально прилагаемом конвертике?"