Наталья Ручей - Миндаль для Белки

– Гейдж всегда ест очень мало, – подхватила виконтесса, предостерегающе глядя на дочь.

Это, несомненно, был плюс для будущей супруги, и леди Карлейн не считала ложью то, что могло спасти бедняжку от одиночества.

До этого она развлекала беседой мисс Далтон, рассчитывая заполучить одновременно красивую и богатую невестку, но разговор в другом конце стола заинтересовал и показался боле6е перспективным.

Леди Карлейн испытала недовольство, увидев дочь в очередном "траурном" платье, скрывавшем то, что вошло в моду в этом году, но чуть расслабилась, когда Гейдж окружали вниманием сразу два кавалера.

Если лорду Сейвуджу по душе худышки, она лично составит диету для дочери и проследит за ее соблюдением. Порыв был тут же охлажден: на это могут уйти месяцы, а гости разъедутся через несколько дней. Так что лучше остановить выбор на молодом Стерлинге. Он услужлив и, кажется, восхищается прожорливостью женщин.

Вместо кавалеров, Гейдж предпочла смотреть на одинокий кусочек ветчины, оставшийся на тарелке. Последний рывок, и можно уйти в свою комнату. Хотя, мысленно она будет рядом с графом, будет шутить и слышать его смех, будет говорить то, что хочет, а не то, что принято…

Ее рука нащупала в кармашке орехи.

Нет, это смешно. Так не бывает.

Она достала один орешек и по возможности незаметно бросила в рот. Хруст был таким, что мог разрушить стены Тауэра. Видимо, Артур довольно долго хранил подарок.

К ней обратились сразу несколько лиц. Выражая целый спектр разных эмоций: удивление, замешательство, настороженность. Даже виконт Хэнскрафт оторвался от созерцания оконной рамы.

– Дорогая, что это было? – воскликнула леди Карлейн. – Мало похоже на ветчину.

– Ветчина пока осталась, – вмешался наблюдательный лорд Стерлинг.

– Что было на тарелке? – не унималась виконтесса. – Господи, у тебя лицо перекосило!

Гейдж пыталась справиться со смущением от чрезмерного внимания и отвращением от горьковато-сладкого вкуса миндаля. Щеки горели, и в первом сражении она потерпела фиаско, зато удалось разжевать орешек и понять причину хруста.

Определенно, орешек очень древний, и, определенно, не так хорошо очищен, как показалось на первый взгляд. Свидетельством тому служила половинка скорлупы за щекой.

Вот ее истинное «Я». Скорлупа.

Гейдж прикрыла рот салфеткой и избавилась от остатка ореха.

Сделав несколько глотков кофе, она решилась поднять глаза. Лорд Сейвудж смотрел насмешливо, леди Карлейн – взволнованно, лорд Стерлинг – испуганно. Бедняга вспоминал все составляющие ее скромного завтрака и считал себя виновным. Лицо мисс Далтон, как и положено настоящей леди, не выражало ничего.

– Дорогая, – леди Карлейн не понимала, что ставит дочь в невыгодное положение перед предполагаемыми женихами, – ты в порядке?

Гейдж кивнула. Слава Богу, никто не настаивал на том, чтобы развернуть салфетку.

Где та уверенность, о которой говорил брат? Где скрытое "Я", которое обещало проявиться? Если бы рассказ об орешках был правдой, она не сидела, склонив голову и прячась от недоуменных взглядов.

Вот ее истинное «Я». Скорлупа.

– Думаю, вы можете вернуться к завтраку.

Леди Карлейн замерла с открытым ртом, лицо мисс Далтон дрогнуло, виконт Хэнскрафт окончательно утратил интерес к окну, лорд Стерлинг поперхнулся. Гейдж встретилась взглядом с лордом Сейвуджем.

Это она… Господи, это только что сказала она сама! Скорлупа треснула?

Гейдж поднялась, чувствуя себя так, будто сейчас свалится в обморок. Замечательное будет зрелище: необъятная тушка падает посреди столовой, от чего комната словно мельчает в размерах, и гости вынуждены тесниться друг к другу. Другое дело, если спланировать падение на руки лорду Сейвуджу и запутаться в его объятьях. Мечты…

Гейдж уже была в дверях, когда леди Карлейн пришла в себя и спросила:

– Дорогая, а как же десерт?

– Полагаю, мисс Карлейн сполна им насладилась, – заметил граф.

У нее не было сил спорить. Более того, она просто не умела этого делать. Равно как и грубить кому бы то ни было. Ну, или думала, что не умела…

Гейдж сделала вид, что не расслышала и покинула столовую. Она чувствовала себя голодной, растерянной и несчастной, и не верила, что сказала вслух то, о чем думала, да еще в такой резкой форме. Нет, мисс Карлейн могла прошептать: "Прошу вас не беспокоиться…" или " Приношу свои извинения…", или " О, Боже, какой ужас!". Мисс Карлейн могла упасть в обморок или сбежать, но не окинуть собравшихся взглядом и демонстративно спокойно удалиться. Кстати, на голодный желудок. Хорошо, что отказалась стать женой Стерлинга – по всему видать: редкий скряга.