Филип Фармер - Восстаньте из праха (перевод М. Ахманова)

— Оставим это на будущее, — сказал Бартон. — Если нас не обеспечат библиотекой, мы создадим свою собственную. Конечно, если это окажется возможным.

Он подумал, что Фригейт задает глупые вопросы, но сейчас почти все были слегка не в своем уме.

Возле самых холмов двое мужчин, Рокко и Бронтич, сменили Казза и Моната. Бартон вел свою группу мимо деревьев сквозь высокую, по пояс, траву; ее заостренные пилообразные края царапали голые ноги. Он срезал ножом один из стеблей и потянул, проверяя на прочность. Фригейт старался держаться поближе к Бартону и, казалось, не мог прекратить болтовню. Бартон подумал, что американец, по-видимому, хочет избавиться от мыслей о двух несчастных, гибель которых отметила первый день воскресшего человечества.

— Если все люди, когда-либо жившие на Земле, восстали из мертвых в этой долине, то подумайте, какие можно провести исторические исследования! Сколько тайн и секретов удастся раскрыть! Можно будет поговорить с Джоном Уилксом Бутом и установить, был ли на самом деле военный министр Стэнтон причастен к убийству Линкольна. Можно будет раскрыть тайну личности Джека-Потрошителя. Узнать, действительно ли Жанна д’Арк была связана с ведьмами. Поговорить с наполеоновским маршалом Неем и проверить, действительно ли ему удалось избежать расстрела и стать школьным учителем в Америке. Ознакомиться с истинной историей Пирл-Харбора. Увидеть лицо человека в Железной Маске, если таковой вообще когда-либо существовал. Взять интервью у Лукреции Борджиа и тех, кто был с ней знаком, чтобы выяснить, была ли она на самом деле шлюхой и отравительницей, как считает большинство людей до сих пор. Узнать, кто убил двух малюток-принцев в Башне Смерти. Может быть, это сделал сам Ричард III?

Фригейт на мгновение замолчал, казалось, он колебался. Потом, искоса взглянув на Бартона, он продолжал:

— И вам, сэр Ричард Френсис Бартон, тоже можно было бы задать немало вопросов о вашей собственной жизни, в которой многое осталось неясным для ваших биографов. Например — была ли у вас на самом деле возлюбленная-персиянка, на которой вы хотели жениться? Правда ли, что ради нее вы собирались расстаться с Англией, пожертвовать положением в обществе и навсегда поселиться в Иране? Ходили слухи, что она погибла и что ее смерть вы оплакивали до конца своих дней.

Бартон вспыхнул и свирепо уставился на Фригейта. Они едва познакомились, а этот бесцеремонный янки уже задает такие глубоко личные вопросы... будит бередящие душу воспоминания... Этого нельзя простить!

Фригейт изменился в лице и поспешно отступил назад.

— Ну... ну... пусть, все это может подождать... я же понимаю... Но я тоже мог бы рассказать кое-что... Ваша жена, знаете ли, похоронила вас на католическом кладбище, с соблюдением всех обрядов... На католическом кладбище, представляете! Вас! Неверующего!

Глаза Руаха, прислушивавшегося к болтовне Фригейта, все больше и больше расширялись от изумления. Наконец, он прервал американца и вмешался в разговор:

— Так вы — Бартон, исследователь Востока и лингвист? Первооткрыватель озера Танганьика? Человек, который совершил паломничество в Мекку, переодевшись мусульманином? Переводчик «Тысячи и одной ночи»?

— У меня нет ни желания, ни нужды лгать вам. Да, это —

я.

Еврей плюнул в Бартона, но ветер отнес плевок в сторону.

— Ты — сукин сын! — закричал Лев Руах. — Ты — вонючий нацистский выродок! Я читал о тебе! Да, во многих отношениях ты был выдающимся человеком, готов это допустить. Но ты же — антисемит!

Бартон смутился.

— Мои враги, — сказал он, покачав головой, — распространили эти безосновательные и грязные слухи. Но любой, кому известны факты, кто знаком со мной, знает правду. А сейчас, я думаю, вам следовало бы...

— Так что же — это не вы написали «Еврей, Цыган и Эль-Ислам»? — спросил Руах, насмешливо улыбаясь.

— Я, — ответил Бартон. Его лицо раскраснелось, и когда он опустил глаза, то заметил, что кровь прилила даже к предплечьям и груди.

— А теперь — я хотел сказать это, но вы меня грубо перебили — теперь, мне кажется, вам лучше покинуть нас. Я не привык прощать оскорбления. Человек, осмелившийся говорить со мной подобным тоном, должен подкреплять свои слова действием. Но сейчас мы все находимся в необычной ситуации и, наверное, вы слишком возбуждены. И тем не менее — если вы немедленно не извинитесь или не уберетесь прочь, то здесь появится еще один труп.