Грег Бир - Академия и хаос

Все необходимые приготовления были завершены. Р. Дэниел Оливо был готов исполнить свой последний долг перед человечеством. Но, для того чтобы сделать это, он должен был встретиться со своим старым и любимым другом и поведать ему то, что лишь отчасти было правдой, но помогло бы этому другу прожить остаток дней.

Затем Дэниел должен был уничтожить в памяти этого человека все следы своего пребывания. Тысячи раз в прошлом он проделывал подобное с другими людьми (а порой — и с самим Гэри Селдоном), но теперь он думал об этом с грустью и неохотой.

В этот, последний день своего пребывания в самом старом своем жилище на Тренторе — в квартире, расположенной на верхнем этаже жилой башни, из окон которой открывался вид на здания Стрилинга, цвета слоновой кости и стали, он чувствовал волнение. Он до сих пор не смел назвать систему своего мышления «разумом», но ощущал именно волнение. Вернее, он не мог найти определение состоянию своих позитронных мыслительных цепочек, но на ум просилось одно-единственное слово, и оно было неизбежно. Слово это было — «тоска».

Дэниел, просуществовав двадцать тысяч лет, впервые по-настоящему тосковал. Очень скоро он должен был стать совершенно бесполезным. Его близкий друг — человек — должен был умереть. События будут вершить без него, человечество, пошатываясь, побредет к своему будущему. Да, Дэниел продолжит существовать, но его существование будет бесцельным.

Каким бы немыслимо тяжелым ни было его существование на протяжении всех этих тысячелетий, как бы глубока и сложна ни была его собственная история, он всегда знал, что делает то, для чего изначально были созданы роботы, — он служил людям.

Он наградил Лодовика почетным званием «человек» не ради того, чтобы убедить робота встать на его сторону — обстоятельства изменились, и его аргументы звучали достаточно убедительно. Дэниел не мог гарантировать положительного ответа со стороны Лодовика, но был почти уверен в нем. А Дэниел собирался в любом случае довести свои планы до конца. Лодовик в этих планах не занимал ключевой позиции, хотя его присутствие было бы полезным.

Но себя, невзирая на многолетнее служение человечеству, Дэниел человеком назвать не мог. По своему собственному убеждению, Дэниел оставался таким же и тем же, каким был всегда, несмотря на многочисленные перемены облика и ментальные перестройки. Он был роботом, и только роботом.

Присвоенный ему людьми статус легендарного «Вечного» для него почти ничего не значил. Во всяком случае, никакого восторга это наименование у него не вызывало.

Какой-нибудь из миллионов миллиардов людей-историков, рассмотрев историю деяний Дэниела, мог уделить ему место в истории человечества, и он был бы изображен в виде серо-стального героя, равного любому из выдающихся деятелей-людей, а может быть, и более выдающегося.

Но все эти историки ничего не знали о Дэниеле и такого суждения о нем не вынесли бы. Только Линь Чену были известны немногочисленные детали, но Линь Чен в конце концов был слишком мелкой фигурой для того, чтобы понять сущность робота. Чену была безразлична судьба Галактики после его ухода из жизни.

Гэри знал Дэниела намного ближе. Благодаря своей гениальности он видел вклад Дэниела в историю человечества в перспективе, но Дэниел упорно запрещал ему тратить много времени на раздумья о роботах.

Искусственное небо изображало закат, но получалось неважно. Закат вышел какой-то неровный, пятнистый, как и везде теперь на Тренторе. Неровные оранжевые отсветы ложились на лицо Дэниела. Никто из людей не видел его сейчас, и у него не было необходимости следить за своей мимикой.

Дэниел отвернулся от окна и подошел к Дорс, которая стояла в дверях.

— Теперь мы пойдем к Гэри? — взволнованно, с нетерпением спросила она.

— Да, — ответил Дэниел.

— Ты позволишь ему запомнить нашу встречу? — спросила Дорс.

— Пока нет, — ответил Дэниел. — Но скоро позволю.

Ванда озабоченно нахмурилась.

— Что-то мне не по себе из-за того, чтобы мы бросаем его тут одного, — призналась она Стеттину, когда они выходили из квартиры Гэри в Стрилинге.

— Он бы на другое не согласился, — пожал плечами Стеттин.

— Это Чен хочет, чтобы дед остался один. Он хочет убить его!

— Мне почему-то так не кажется, — покачал головой Стеттин. — Если бы Чен хотел, он бы мог уже сто, тысячу раз разделаться с Гэри. А теперь, согласно официальным данным, Чен стал покровителем создания «Энциклопедии», а Гэри — патриарх этого Проекта.