Павел Парфин: Сопротивление бесполезно !

Какая-то сила внезапно увлекла Гриценко в глубь громадной неприветливой комнаты, не просто увлекла, а как бы подтолкнула изнутри, отвесила невидимый тумак, мгновенно сломив Серегино сопротивление. Да Гриценко, в общем-то, и не сопротивлялся. Напротив, почувствовав странное влечение (к чему - пока еще неизвестно), он с бездумной радостью пошел на поводу у темной силы. Зачем-то прислушивался к собственным шагам по скрипучим половицам, не мигая глядел на голую двухсотваттку, палившую в центре с потолка, на ее вольфрамовое сердце, с нездоровой жадностью рассматривал каждую нитку паутины, каждую трещинку в старой штукатурке, то там то сям облупившуюся, надувшуюся смертельными пузырями... Как вдруг - графические и фотопортреты, в рамках из потемневшего от времени дерева, под желтоватым стеклом и просто нанизанные на нитку... Но все необычайно выразительные, пробирающие душу пронзительными, глядящими исподлобья или по-кошачьи цепкими, царапающими ум и сердце взглядами. Под некоторыми портретами стояли подписи: имя и фамилия, даты рождения и смерти, какая-то краткая справочная информация... Под другими также был помещен столь же лаконичный текст, но при этом отсутствовал... сам портрет. Просто чистый или запачканный грязными руками прямоугольный кусок картона! Или наоборот: чей-то мужской или женский портрет, под которым не стояла строка-подпись или же она была, но неполной, с набором каких-то непонятных иероглифов или букв. Гриценко почти сразу узнал в смазливом молодом человеке, портрет которого открывал необычную галерею, известного американского киноактера: "Цэ ж... як его?.. Круз, мабуть. Точно! Вот же написано: "Круз Том (наст. имя Томас Круз Мэпотер IV) (р. 3 июля 1962, Сиракузы, шт. Нью-Йорк), американский актер. Фильм "Интервью с @@@@@@@@" (1994)". И того хлопца я знаю, шо рядом висит: "Бандерас Антонио (р.1960), испанский актер. Фильм "Интервью с @@@@@@@@" (1994)". Шо за фигня? "Интервью" с кем? Какие-то буковки, на "а" схожи. И вот тоже: "Интервью с @@@@@@@@", мистический фильм с элементами эстетизма, снятый по романам Энн Райс. Режиссер Джордан Нил (Ирландия)". Только шо-то этого Жордана ни хрена не видно! Какая-то мазня вместо фотки..." В самом деле именем Нила Джордана был подписан совершенно невнятный, с расплывчатыми чертами лица портрет. И таких портретов было немало. В недоумении (переросшем затем в сильное раздражение) Гриценко рассматривал размытые разноцветные или черно-белые пятна причудливых форм, подписанные лаконично и однообразно: "Элизабет Батори (1560-1614), венгерская графиня, прославившаяся как женщина-@@@@@@", "Нодье Шарль (1780-1844), французский писатель. Пьеса "@@@@@@" (1820)"; "Маршнер Генрих Август (1795-1861), немецкий композитор. Романтическая опера "@@@@@@" (1827) по одноименной пьесе Шарля Нодье"; Стокер Брэм (1847-1912), ирландский писатель. Роман "ZZZZZZZ" (1897); Страшимиров Антон (1872-1937), болгарский писатель. Социально-бытовая пьеса "@@@@@@" (1902)"; Мурнау Фридрих Вильгельм (1889-1931), немецкий кинорежиссер. Фильм "@@@@@@ Носферату" (под таким названием шел в советском прокате, 1922)"... - Ну, как тебе - впечатляет? - внезапно за спиной Гриценко раздался голос Коровина. От неожиданности Серега даже вздрогнул. - Не. Какие-то буковки, рож не видно. Кругом кляксы уродливые! Зачем все это? - Какой же ты, парень, ограниченный!.. Ну да ладно. Со временем все поймешь, а пока... Что тебя не устраивает? Что не можешь узнать некоторых людей, чьи портреты здесь висят? - Да каких "некоторых"! Их тут тьма! И потом, разве ж то портреты? Курица лапой лучше нацарапает! - Ты не прав, парень. Это великолепные, серьезные работы, очень ясно и глубоко передающие характер изображенных на них людей. А то, что отдельные портреты кажутся тебе безобразными пятнами... Так это твои проблемы, парень! Виной тому - твое невежество и ограниченность. - Шо это ты вздумал меня оскорблять? - обиделся Гриценко и, набычившись, поднял кулак. - Остынь! - немедленно осадил Серегу Коровин. Приказал таким властным тоном, что Гриценко не посмел ослушаться, тут же разжал кулак. Снисходительно ухмыльнувшись, Коровин спросил: - Скажи честно, кого из этих людей ты знаешь - Нодье, Маршнер, Мурнау? А?.. Вот видишь - никого. А раз не знаешь, то и представить себе не можешь! Портреты эти не на стене висят, а... Короче, они как бы всплывают из твоего сознания, становятся объектом твоего воображения, но при одном важном условии. - Яком? - Я же тебе сказал: ты должен знать эти людей. - Шо - лично? - испугался Серега, глянув на даты рождения и смерти неизвестных ему людей. - Балбес! - перехватив Гриценковский взгляд, вспылил Коровин. - Ты должен знать их по их книгам и фильмам!.. Лично - чего захотел! Лично знаю их только я... - Шо? - Гриценко с недоумением уставился на Коровина, но тот быстро перевел все в шутку: - Каждую ночь они являются мне во сне, спать не дают. Сделав несколько шагов вдоль стены, Гриценко вдруг радостно оживился: - Во! Этого мужика в парике я где-то видел! - Еще бы! - хмыкнул Коровин. - Это ж Гете. - Точно, - согласился Гриценко и прочел вслух надпись под портретом: "Гете Иоганн Вольфганг (1749-1832), немецкий писатель. "Коринфская невеста (поэма о @@@@@@@)" (1797)". Опять эти чертовы буковки! Шо они значат, Коровин? - Придет время, и ты узнаешь. Кстати, с тем, как ты говоришь, "мужиком", ты тоже должен быть знаком. - Это с каким же? С бородой што ли?.. А-а, ну да. Это ж он "Золотой ключик" написал? - Нет, он Козьму Пруткова придумал, дурак, - поправил Коровин, но Гриценко не услышал, углубившись в чтение: - "Толстой Алексей Константинович (1817-1875), русский поэт, прозаик, драматург. Повесть "&&&&&" (1841)". О, а здесь уже другие буковки! Пройдя еще немного, Гриценко так и обмер. За его спиной, зло прищурившись, тихонько посмеивался Коровин. - Какой портрет...- наконец произнес Серега. - Нравится? - Ты шо?! От него ж смертью несет, как из мусорного бачка дерьмом! - Разве? По-моему, весьма представительный господин. Вон как изысканно одет! Возможно, даже царский вельможа. Точно! Гляди, что написано, - и Коровин, приблизившись к портрету, прочел: - "Влад Тепеш-ZZZZZZZ (1428/31-1476), князь Валахский". Гриценко не ответил, не обратив внимания, какой скороговоркой Коровин произнес второе имя князя. Ошарашенный, Серега разглядывал портрет незнакомца. Из-под шапочки, украшенной громадной восьмиконечной золотой звездой и щедрой россыпью белого жемчуга, на Гриценко глядели холодные, неестественно выпученные глаза. Пышные черные усы, маленький жесткий рот, оттопыренная нижняя губа и ужас, совершенно непреодолимый ужас, излучаемый всем обликом князя Валахского... Ужас вдруг проник в сердце Гриценко и парализовал его волю. - Прямо чудовище какое-то. Но я ж не знаю его! - воскликнул Серега. - Влада Тепеша?! Не смеши! Его нельзя не знать! - Коровин топнул ногой, будто точку поставил в их разговоре. Отвернулся в сердцах... пряча злую усмешку. И тотчас, словно подгадав, перед Гриценко громоотводом выросла черноокая Шабар, прижимая к груди пластиковый поднос. По-прежнему улыбаясь Сереге, она взглядом предложила вина, налитого в два прозрачных бокала. Вино было классным. Темно-рубиновое, щедро переливавшееся в электрическом свете, отбрасывавшее тонкие чистые лучики, словно искусно обработанные грани принадлежали не хрустальному бокалу, а самому вину. Терпкое, с кусочками виноградной мякоти, сладко вяжущей язык... Гриценко оценил его. Осушил бокал, поставил на обычный общепитовский поднос с обгрызенными краями (так не вяжущийся с роскошным бокалом), вытер рукавом рот, взялся за второй бокал... Но остановил голос Коровина за спиной: - Погоди, Гриц, успеешь еще. Повеселись сначала, потанцуй с дамами. А потом... Будет еще время испить. Сколько пожелаешь! Сколько потребует от тебя твоя жажда! Вот тогда и поглядим, захочешь ли ты после этого еще... вина. Гриценко, по правде говоря, ничего не понял, зато все, кто стоял рядом, рассмеялись при этих словах Коровина. Особенно развеселилась полненькая Ягра. Смех у нее оказался препротивный. Она безудержно не то икала, не то квакала, отчего ее белокурый парик сполз немного набок. Ее тонкая, растянутая так же неестественно, как у Коровина, верхняя губа, вздрагивая от приступов смеха, вдруг поползла вверх и обнажила крупные некрасивые зубы. "Ну и зубки! - ужаснулся про себя Гриценко. - Такими только орехи колоть! Щелкунчик в натуре..." Но Ягра оказалась вовсе не такой уж простушкой. Прочтя по Серегиным глазам все, что он сейчас о ней подумал, она неожиданно мило улыбнулась ему: - А что, это и в самом деле неплохая идея. А? Потанцуем, кас-с-са-тик? последнее слово она произнесла по слогам, сделав акцент на букве "с". - Разве белый танец объявили? Я шо-то не слыхал, - попытался сопротивляться Гриценко, но получилось это у него крайне неуклюже и неубедительно. Кроме того, все вокруг замолчали и со странной, пронзительной укоризной уставились на Гриценко. Коровин окончательно пристыдил Серегу: - Ах, как нехорошо отказывать даме, Гриц! Дама желает с тобой потанцевать. Это же так естественно! Негоже такому кавалеру, как ты... Во время танца Ягра томно прижалась к скованному внутренними цепями Гриценко. Макушка ее пахнущего духами парика едва-едва доставала до Серегиного подбородка, зато грудь у нее была на редкость упругой, что никак не вязалось со сверхбальзаковским возрастом. Она еще пару раз хищно улыбнулась Сереге, показав зверь-зубы. Гриценко же, не в силах устоять от искушения, то и дело поглядывал поверх парика Ягры на настенные часы. Они висели в левом углу на противоположной к двери стене и мирно тикали. Пожалуй, в этом странном доме часы были единственной вещью, не вызвавшей у Гриценко тревоги. Часы и темно-рубиновое вино во втором, не тронутом Гриценко бокале. - Молодой человек, вы так спешите от меня избавиться? - поймав Серегин взгляд, насмешливо укорила Ягра. Тот исправно кружил ее в быстром танце, отчего на лице ее, желтом и лоснящемся, словно от пота, появился румянец. Нездоровый, цвета печеного яблока. Но Гриценко не успел как следует его рассмотреть. Отвлекли одобрительные возгласы и шумные хлопки, адресованные ему Коровиным. - Браво, браво, Гриц! Так держать! Ты отменный танцор! Выше всех похвал! Дамы от тебя в восторге! Гриценко встал как вкопанный, когда до него дошло, что он видит: Коровин вдохновенно аплодировал ему... двумя руками. - Коровин, а шо у тебя... с рукой? У тебя ж ее не было... - Брось, Гриц, не омрачай праздника! Нашел о чем говорить за минуту до полночи. "До полночи..." - повторил про себя, плохо понимая, о чем идет речь, Гриценко. - Ну, так мы будем еще танцевать? - с едва скрываемой угрозой напомнила о себе Ягра. Но Гриценко, будто кролик на удава, не отрываясь смотрел на часы: 40 секунд... 25 секунд... 12 секунд до полночи... Когда три стрелки встретились в верхней точке круглого, ничем не примечательного циферблата, Ягра мягко поднялась на носки и в одно мгновение перегрызла Гриценко горло. Ее клыки увеличились, наверное, втрое, если не впятеро... Слабеющее Серегино сознание ужаснулось от того, как же жадно и шумно пьют его кровь. "Сопротивление бесполезно!" - фраза, сказанная голосом Коровина, последнее, что запомнил Гриценко из той жизни.