Павел Парфин - Сувенир для бога

- Что это значит? - Амелиска насторожилась.

- Скорее всего одно: Звен остывает.

- Что ты несешь, Освенца! - Владомир недовольно тряхнул рогами. Звен остывает. Ведь это же...

- Да, это угроза для всех нас. Но прежде всего, конечно, для душ. Остывший Звен не сможет перенести их в миры живых. Псирак прекратится, так и не достигнув последней стадии. Вслед за душами, не выполнив долга, погибнем и мы.

- Так что ж мы стоим?! - возмутился Дьяченко. - Нужно скорей разобраться, в чем тут дело!

- Не кричи. Криком все равно не поможешь, - Амелиска, пригнув голову, легонько боднула Вальку в грудь. - Пойдем, Вал, Освенце надо побыть одной.

Остался и Владомир, вместе с еще пятью отроками готовя к спуску новую лодку. Души, ничего не подозревая, благоухали, как свежераспустившиеся кусты сирени.

"Чует мое сердце, это козни дьявола", - ворчал на ходу Дьяченко, пытаясь объяснить остывание лавы. "Может, и так, - тихим, усталым голосом продолжала успокаивать его Амелиска. - Потерпи, оракул все скажет".

Они подошли к довольно многочисленной группе парсизотов. Над их головами замысловатыми раковинами завивались розово-красные наросты. Рассказывали, что хитроумные парсизоты копят в тех удивительных ракушках энергию звезд. В остальном эти удивительные создания мало чем отличались от отроков и людей. Они были прекрасны. Как прекрасен любой, кто способен защитить душу.

Амелиска поприветствовала вождя парсизотов - маленькое красноликое существо с могучей короной-ракушкой на голове. Екоро - так звали вождя - рассеянно ответил на приветствие небрежным поднятием меча. В эту минуту вождь руководил отправкой необычной флотилии. Наверное, с полсотни суден выстроилось наподобие воинского конвоя: в центре - десятка три лодок с душами, по краям - сопровождавшие их парсизоты. Дьяченко вопросительно посмотрел на Амелиску. Девушка пожала плечами, затем прошептала тихо-тихо, чтобы не услышал Екоро: "Парсизоты невероятно упрямы и недоверчивы. Никто кроме них не решается сопровождать души по Звену. Парсизоты желают знать, что души и вправду возвращаются в свои миры." - "Но как?" - "Спроси сам у них". Дьяченко краем глаза проследил за вождем. Прямо говоря, вид его был неприятен человеку. Вальке расхотелось расспрашивать Екоро.

Тем временем флотилия уверенно уходила в огненную даль. Провожая ее взглядом, Дьяченко еще мог рассмотреть каждое судно. Самыми необычными были лодки, перевозившие душ. Они разительно отличались от тех лодок, что отправляли в плавание отроки. В самом деле. Суденышки имели девятиугольную форму, в каждом углу... Что было в тех углах, Вальке никак не удавалось разглядеть. "В них каждая из девяти душ спрятала тайну из грехов и воспоминаний о прожитом, - шепотом поведала Амелиска. - Десятая душа, оставшись без своего угла, встала в центре лодки. Видишь, как она беспокойно кружится вокруг своей оси?" Десятая душа беспрерывно кружилась, не находя ни угла, ни покоя, отчего и вся лодка кружилась, покорно вращалась, одновременно удаляясь от берега.

Лава еще испепеляла дыхание, маковой мукой осыпавшееся Вальке на воротник, опаляла ресницы, заставляла слезиться глаза. Звен журчал, издавая едва слышный колокольный звон. Вдали неслышно вспыхнула и пропала из глаз первая лодка с душами. Тут же донесся счастливый рокот сопровождавших ее парсизотов. Спустя две-три минуты сгорела вторая лодка, затем третья... Души возвращались в родные миры, обретая новую память и новую плоть, забывая груз прежнего опыта в девяти углах сгорающей лодки.

Парсизоты на берегу одобрительно загудели, разделяя восторг конвоиров, из их головных ракушек пыхнул серебристый дымок. Екоро обратил к Амелиске счастливое и немного самодовольное лицо. "Может, мои страхи напрасны? - застыдился недавних мыслей Дьяченко. - Может, оракул что-то напутала? Звен сейчас такой же, как и час назад. Души сгорают по-прежнему легко и бесследно, как порох. Интересно, в кого они вселились в эту минуту? Наверное, в каких-нибудь хорошеньких девчонок. Беленьких-беленьких, малюсеньких-премалюсеньких! С серыми, нет, лучше с голубыми глазками и золотистыми кудряшками... У меня когда-нибудь будет такая? Души возвращаются, а я застрял в этом чертовом аду!"

Сокрушаясь и проклиная ад на чем свет стоит, Дьяченко ни с того ни с сего вспомнил русских старообрядцев-раскольников: как они, дружно запершись в своих таежных избах, под молитву сгорали заживо, вместе с дымом спеша в небеса. Надеясь попасть в небеса... "Чушь собачья! - выругался про себя Дьяченко, пытаясь отделаться от дурных сравнений. - При чем тут раскольники? К тому же души-то сейчас не где-нибудь, а в аду. А стремятся они не на небо, а домой. Души хотят вернуться на землю. Вот как получается: всю жизнь меня учили, что душа рвется на небо, в рай. А тут выходит все наоборот: где бы душа ни оказалась после смерти, она не желает долго задерживаться на новом месте и немедленно собирается в обратный путь. Душа любит свой дом. Я тоже. Я тоже хочу домой".