Пол Андерсон - Самый быстрый способ стать этнологом

— Все это так. Однако случайность, наделившая тебя атавизмом твоих монголоидных предков, — счастливая. Лишь немногие из моих студентов настолько узнаваемы. Я и для них пытаюсь подобрать роли на основе фамилий, но это гораздо труднее.

«М-да, — злобно подумал я, — послушать тебя — так выходит, что каждый, кого зовут Марк Антонио, должен носить тогу, а каждый, кого зовут Смит, должен быть гомосексуалистом».

— Существует специальный Китайско-Американский комитет, — продолжал Снайдер. — Советую установить с ним контакт, они помогут идеями и информацией — что ты можешь показать от имени нашей образовательной системы. И затем, разумеется, Центральная Библиотека. Там можно найти столько исторического материала, что на его изучение не хватит всей жизни. Сделай милость, займись еще чем-нибудь, кроме математики, физики, ксенологии… — Последовала очередная ухмылка. Затем он добавил, кажется, с долей искренности: — Может быть, тебе удастся придумать что-нибудь, например, вроде платформы на колесах, вот тут пригодятся твои инженерная изобретательность и знания. Когда ты будешь поступать в Академию, это тоже учтут.

«Обязательно, — подумал я, — если только на это не уйдет уйма времени и в итоге я не провалюсь на предвариловке».

— Не забывай, — настаивал Снайдер, — до Фестиваля осталось уже меньше трех месяцев. Я буду ждать от тебя докладов о продвижении дел. Можешь без всяких церемоний обращаться ко мне за помощью или советом в любое время. Ведь, как ты знаешь, это и есть мое предназначение — руководить развитием твоей личности.

И так далее в том же духе. Меня уже тошнит от этих воспоминаний.

Я позвонил Бетти Рифенстол просто для того, чтобы узнать, могу ли я к ней заскочить. Хотя видеофон — неплохая штука в плане изображения и звука, все же он не позволяет обменяться рукопожатием с собеседником или уловить тончайший аромат духов знакомой девушки.

Ее видео сообщило, что она придет только вечером. Стало быть, возникла вполне реальная возможность спятить от избытка эмоций. Прямо отказаться от дурацкой затеи Снайдера я не мог. Конечно, правда была на моей стороне, и он не стал бы явно выражать недовольство, но зато не дал бы и хороших отзывов о моей энергичности и чувстве товарищества. С другой стороны, что мне было известно о китайской цивилизации? Конечно, я знакомился с типовыми достопримечательностями, прочел одного или двух классиков, входивших в обязательный курс литературы, но это и все. А те, кто мне встречался, были людьми такого же современного — восточного типа, что и я сам. Что же касается китайских американцев…

Тут у меня всплыли смутные воспоминания о том, что Сан-Франциско когда-то делился на специальные этнические секции, и я запросил Центральную Библиотеку. На экране появилась вереница данных о районе, известном под названием «Чайна-таун». Вероятно, современники считали это место живописным. (О хайвеи под золотисто-алым солнцем Артемиды! Четырехрукие барабанщики, рассыпающие брачный призыв лун — близнецов Горцуна! Вольные крылья над Итрием!) Здешние обитатели отмечали Новый Год по Лунному календарю фейерверками и парадами. Мне не удалось рассмотреть детали: фотографии успели потускнеть к тому времени, когда с них была снята информация, а кроме того, я был слишком расстроен, чтобы вчитываться в сопровождающий текст.

К обеду я относился как к остановке для заправки горючим. Пробормотав что-то родителям, которые хотели мне добра, но не могли понять, почему их сын должен покинуть славную безопасную Федерацию, я полетел к Рифенстолам.

Полет немного меня успокоил. Он напомнил мне, что для представителей иных миров, таких как Адзель, тайна была здесь, на Земле. Огни, словно миллионы притянутых Землей звезд, сияли над горными вершинами, заливали сверкающим великолепием океан и Гавань; взмывали ввысь по многоэтажным башням, лишь иногда уступая место мягкому полумраку — в местах, занятых парками или экоцентрами.

В прохладном, слегка задымленном воздухе разносилось нескончаемое урчание машин. Служба контроля воздушных передвижений пропустила какой-то аэробус так близко от меня, что я смог заглянуть под его балдахин и увидеть, что в нем сидят пассажиры со всего земного шара и из других миров: щеголеватый лунянин, коренастый синекожий альфарец — космический работяга (я определил это по значку Братства на его одежде), работающий по найму торговец из Политехнической Лиги, не нуждавшийся ни в каких опознавательных знаках, поскольку его выдубленная под чужими солнцами кожа и выражение независимости типа «идите все к черту» на лице говорили сами за себя и заставили меня буквально вспотеть от зависти.