Мик Фаррен - Нейрокошмар

Еще один вопль донесся из глобулы. Она/Они поторопилась к сфере.

Из сферы вырвались еще две глобулы. Она/ Они снова увернулась в сторону – глобулы проплыли на минимальном расстоянии, и Она/Они опять услышала омерзительное пение.

Навстречу Ей/Им неслись четыре новых глобулы. Она/Они сделала вывод о том, что на этот раз не увернуться. Она/Они совершила целый комплекс обманных маневров, но глобулы все равно двигались прямо к Ней/Им. Несмотря на свои неуклюжие формы и неровное движение, казалось, что они предугадывают каждый шаг Ее/Их.

Она/Они приготовилась. Используя каждую частицу своего интеллекта и энергии, Ей/Им удалось избежать столкновения с первыми двумя глобулами.

Третья оказалась так близко, что Она/Они подумала, что сейчас последует удар. С последним бешеным усилием Она/Они проскользнула мимо нее на расстоянии нескольких микрон.

Но даже с Ее/Их мощным тройным интеллектом невозможно было избежать четвертой глобулы.

Последние мгновения до удара растянулись в невыносимые. Пение становилось все громче и громче. Поверхность черной глобулы коснулась Ее/Их тройного тела.

А потом взорвалась.

Безумие закружилось в Ней/Них изгибающимися, танцующими картинками. Отвратительные создания с вызывающим видом рассматривали Ее/Их. Ее/Их разум исчезал. Связь между тремя рассудками нарушилась. Нить между Ней и Ими растворилась. Три фигуры непроизвольно отпрыгнули друг от друга, дергаясь под ужасающее пение и отчаянно пытаясь избавиться от покрывшей их черной жидкости.

Постепенно жидкость покрыла их целиком, пожирая. Через некоторое время не осталось ничего, кроме черных капель, легко кружащихся в воздухе. В ущербном мире больше не существовало трех одинаковых женщин с единым сознанием.

Она/Они умерла.

– Эли кли рама фа… фа!

Малыш Менестрель закричал и упал на колени.

– Что с тобой?

Билли, шедший впереди, бросился к нему. Он опустился на колени рядом с приятелем и обнял его за плечи. Менестрель неудержимо затрясся.

– Вытаскивает… л-лучшее в…

– В чем дело? Ты болен? Что происходит?

Спина проводника изогнулась в конвульсиях. Билли не удержал его, и Менестрель стукнулся головой о землю. Он продолжал дергаться и изгибаться, бессвязно бормоча, пока Билли смотрел на него со смешанным чувством ужаса и удивления.

– Не оно… ли? Не оно… ли? Не оно… ли? Не оно… ли?

– Что за чертовщина происходит? Что с тобой?

Билли беспомощно посмотрел по сторонам.

Никто не мог ему помочь. На дороге они были одни. Внезапно Менестрель затих. Он перевернулся на бок, медленно, превозмогая боль, подтянул колени к груди и застыл в позе эмбриона.

Билли не знал, что делать. Он оказался в одиночестве на пустынной дороге в самом сердце ничто. Вокруг него кружилась слепящая серость, а единственный спутник и товарищ лежал без сознания, а может, уже и мертвый, у его ног.

Билли не мог нащупать его пульс – мускулы у Менестреля отвердели, а кожа похолодела. Билли запаниковал. Вдруг он расслышал слабый стук сердца проводника. Он быстро поднялся, стянул с себя меховую куртку и укрыл ею приятеля. Потом снова огляделся по сторонам, не зная, что предпринять.

Билли вздрогнул. Тишина стала гнетущей, в воздухе резко похолодало. Он не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как они покинули Таверну. Ничто влияло на Билли. Он потерял чувство времени. Никогда в жизни Билли не чувствовал себя таким одиноким.

Малыш Менестрель застонал и выпрямил сначала одну ногу, потом другую. Казалось, ему потребовались невероятные усилия, чтобы откинуть куртку Билли и сесть. Каждое движение причиняло невыносимую боль.

– Лучше бы я умер.

– Что это было?

– Вся чертова вселенная взорвалась в моей башке.

– Это как понимать?

Менестрель попытался подняться на ноги. Он вздрогнул и снова сел на дорогу. Попытка отняла слишком много сил.

– Понимать точно так, как я сказал.

– Не доходит до меня, о чем ты…

Менестрель бросил сердитый взгляд.

– И не скоро дойдет.

– Я думал, что ты умираешь.

– Очень хотел бы.

– Что все-таки это было?

Менестрель раздраженно махнул рукой.

– Подожди ты… У меня просто все болит.

Билли немного обиделся. Молча поднял куртку и напялил ее на себя. Менестрель поднялся на ноги, не отказывая себе в удовольствии искусно подчеркнуть, с какой болью ему это дается. Ему становилось лучше с каждой минутой. Придя к обнадеживающему выводу, что он сможет не только держаться на ногах, но и двигаться дальше, Менестрель повернулся к Билли.