Тим Пауэрс: Двенадцать часов тьмы (Врата Анубиса - 2)

Дойль очень старался не показать, как он взволнован, и сидел с невозмутимым видом, но мысли его бешено заметались. Боже сохрани, это снова Ромени, сообразил он. Какую, черт возьми, роль играет он в этом деле? На что он надеялся, промывая мозги Байрону и заставляя его вести, можно сказать, подстрекательские речи? Ведь он не стремился к скрытности - для того чтобы найти его сегодня, мне достаточно было прислушаться к слухам о сумасшедшем лорде, что за свой счет поит любого. Не Ромени ли стоит за присутствием Байрона в Англии сегодня? Так или иначе, придется мне прижать этого несчастного.

- Послушайте, - сказал он. - У вас есть еще немало высокооктановых воспоминаний, и нам не удастся поговорить об этом здесь. У меня есть комната в паре кварталов отсюда - я ее, так сказать, унаследовал, - и мои соседи не отличаются излишним любопытством. Давайте-ка пройдемся туда.

Байрон поднялся на ноги все с тем же оглушенным видом.

- Очень хорошо, мистер...

Дойль открыл рот, чтобы ответить, потом вздохнул:

- Ох, черт. Пожалуй, вы можете звать меня Вильямом Эшблесом. Пока. Но будь я проклят, если останусь Вильямом Эшблесом до конца поездки. Идет?

Байрон неуверенно пожал плечами:

- Пожалуй, я не против. Дойлю пришлось напомнить ему, чтобы он заплатил за пиво, и всю дорогу к дому Дойля Байрон вертел головой, разглядывая дома и толпы прохожих.

- Черт, я и правда в Англии, - пробормотал он. Его темные брови нахмурились и оставались в таком положении до конца пути.

Они довольно быстро добрались до обветшалого здания, поднялись по лестнице - подгоняемые нецензурной бранью некоторых жильцов, видимо, считавших оную площадь своей собственной комнатой, судя по тому, какими выражениями они встречали Дойля и его спутника, поспешно пряча куски своей убогой пищи, - и вошли в комнату, некогда принадлежавшую Джо - Песьей Морде. Когда же они наполнили две чашки из кофейника, оставленного на углях в камине и все еще теплого, Байрон впервые посмотрел на Дойля осмысленным взглядом.

- Скажите, мистер Эшблес, какое число сегодня?

- Дайте вспомнить... двадцать шестое. - Выражение лица Байрона не изменилось, поэтому Дойль, отхлебнув кофе, добавил: - Двадцать шестое сентября.

- Но это невозможно! - заявил Байрон. - Я был в Греции... я точно помню, что был в Греции в субботу... в субботу, двадцать второго. - Он поерзал в кресле, наклонился и начал расшнуровывать башмаки. - Черт, как жмут эти башмаки, - вздохнул он, потом снял один из них и удивленно уставился на него. - Откуда, черт возьми, у меня такие? Они не только малы, они еще и сто лет как вышли из моды. Красные каблуки... и посмотрите только, какие пряжки! И откуда, скажите на милость, на мне этот плащ? - Он уронил башмак и заговорил таким напряженным голосом, что Дойль понял, как ему страшно: - Бога ради, скажите мне, мистер Эшблес, какое сегодня число на самом деле и что вам известно обо мне с тех пор, как я покинул Грецию? Насколько я могу понять, я болел. Но почему я тогда не у друзей или матери?

- Сегодня двадцать шестое сентября, - осторожно ответил Дойль, - и все, что мне известно о ваших действиях, - это то, что за последние пару дней вы угостили за свой счет половину населения Лондона. Но мне известно, кто мог бы рассказать вам, что же произошло на самом деле.

- Так пойдемте же к нему тотчас же! Я не вынесу...

- Этот человек здесь. Это вы. Нет, поверьте мне - всего несколько минут назад вы вспоминали фрагменты чужих разговоров. Попробуйте еще. Попробуйте - и прислушайтесь к себе. Давайте... Итак: "Аво, руа". Попробуйте услышать эти слова, произнесенные другим голосом.

- Аво, руа, - произнес Байрон, и взгляд его снова стал бессмысленным. Аво, руа. Он здорово кушто с этим. Он уметь обращаться с пистолеты, точно. Это хорошо, Уилбур. Впрочем, особого мастерства от него и не требуется - в момент выстрела он будет находиться всего в нескольких шагах от него. А вот сможет ли он выхватить его достаточно быстро? Я предпочел бы, чтобы он находился у него в кармане, однако боюсь, даже лорда обыскивают перед августейшей аудиенцией. О, аво, руа, маленький кобура под мышкой в самый раз. Посмотреть сами: в его рука он быстро, как змея! И он стреляет без колебания? Аво, от кукла остаться кусочки, так быстро он стрелять...

Байрон вскочил как ужаленный.

- Боже праведный! - вскричал он своим собственным голосом. - Я должен был убить короля Георга! Что за мерзость! Я же был просто марионеткой, сомнамбулой, я следовал этим диавольским инструкциям, как... как прислуга послушно накрывает на стол! Бог мой, да я, ни минуты не медля, должен вызвать его на дуэль... это... это жестокое оскорбление! Мэттьюз... или Дэвис передадут мой вызов этому... этому... - Он с размаху ударил кулаком правой руки по ладони левой. - Ну, вы понимаете, кому. Дойль кивнул: