Тим Пауэрс - Двенадцать часов тьмы (Врата Анубиса - 2)

- Прыгнул, - старательно выговорил он, - в тысяча шестьсот восемьдесят четвертый год?

- Я верю в это, сэр, - поспешно вмешался Романелли. - Они использовали дыры, проделанные Фике, - они перемещались от одной дыры к другой, понимаете? Этот ка, - он махнул рукой, - явно состарился не на восемь лет, и сопоставив факты, я нахожу всю эту историю вполне убедительной.

Мастер медленно кивнул.

- Действительно, было что-то странное в том, как провалилась наша операция с Монмутом в 1684 году. - Кушетка сместилась еще на несколько дюймов вверх, и хотя Мастер стиснул зубы и промолчал, одна из неподвижных фигур внизу испустила протяжный стон. Дойль, вздрогнув, пригляделся к ним и без особой радости обнаружил, что они из воска. Мастер открыл глаза. - Значит, перемещение во времени, - прошептал он. - А откуда явился мистер Дойль?

- Из другого времени, - ответил ка. - Он с целой компанией прибыл сквозь такую дыру, и мне удалось захватить его, а его спутники вернулись тем же путем обратно в свое время. Мне удалось допросить его немного, и - послушайте! - он знает, где находится гробница Тутанхамона. Он знает уйму всякого.

Мастер кивнул, и на лице его появилась улыбка - улыбка, от которой у Дойля сжалось сердце.

- Похоже на то, что мы на закате своих дней наткнулись на самое могущественное орудие из всех, что у нас были. Романелли, возьми у нашего гостя немного крови и сотвори ка - хорошего, качественного ка, полностью сознающего свои действия. Мы не можем рисковать - мало ли что у него в голове: он может покончить с собой или подцепить какую-нибудь лихорадку. Приступи к этому немедленно, а потом запри его на ночь. Допрос отложим на утро.

Десять минут ушли на то, чтобы достать ка Ромени с потолка - в своих попытках спуститься к балкону самостоятельно он преуспел не более, чем паук-сенокосец, пытающийся выбраться из ванны. В конце концов ему бросили веревку, после чего Романелли повел Дойля обратно вниз по лестнице.

На первом этаже они прошли в помещение, где в тусклом свете единственной лампы привратник старательно размешивал в длинном чане какую-то жидкость, неприятно пахнущую рыбой.

- Где кубок? - начал было Романелли, но привратник уже показал на стол у стены. - Ах, да. - Романелли подошел к столу и осторожно поднял большой медный кубок. - Вот, - сказал он, обращаясь к Дойлю. - Выпей это, и ты избавишь нас от необходимости вливать это в тебя силой через выбитые зубы.

Дойль принял у него кубок и недоверчиво понюхал содержимое. Жидкость в кубке резко, едко пахла какими-то химикалиями. Все же, напомнив себе, что ему не суждено умереть раньше 1846 года, он поднес кубок к разбитым губам и опорожнил его одним глотком.

- Боже! - только и выдохнул он, возвращая кубок и пытаясь вытереть слезы.

- А теперь я попрошу тебя одолжить нам несколько капель крови, - произнес Романелли, доставая из кармана нож.

- Вставь иголку в вену - и на арену, - согласились останки доктора Ромени. Он снова держался руками за грузила на башмаках и разгуливал по комнате вверх ногами.

- Кровь? - удивился Дойль. - Это еще зачем?

- Слышал, что приказал нам Мастер? Сделать твоего ка, - ответил Романелли. - А теперь я развяжу тебе руки, и не вздумай делать никаких глупостей.

"Только не я, - подумал Дойль. - Если верить истории, я должен покинуть Египет через четыре месяца, в здравом уме и невредимым. Кой черт мне сворачивать с уже начертанного пути ради сомнительного удовольствия схлопотать сотрясение или вывих руки?"

Романелли перерезал веревку, связывавшую запястья Дойля.

- Подойди к этой ванне, - приказал он. - Я только надрежу тебе палец.

Дойль шагнул вперед, вытянув руку и с любопытством глядя на перламутровую жидкость в чане. Вот как, значит, подумал он, они вырастят мою точную копию...

"Боже мой, что, если не я, а мой дубликат вырвется на волю и вернется в Англию, с тем чтобы умереть в сорок шестом году? Это значит, я могу погибнуть здесь, а в истории ничего не изменится?"

Куда только подевался его дурацкий оптимизм - Дойль перехватил кисть Романелли, и хотя поранил ладонь о нож мага, другая рука его сомкнулась на предплечье противника, и отчаянным усилием он толкнул мага вперед, на чан. Все же несколько капель крови из порезанной ладони упали в перламутровую жидкость.

Удостоверившись, что Романелли падает в чан, Дойль резко повернулся, пригнувшись, вытащил из штанины свой самодельный кинжал и бросился на перевернутого ка. Тот в ужасе взвыл и отпустил свои башмаки, однако, прежде чем он успел взмыть в воздух, деревянный нож Дойля вонзился в его грудь.