Михаил Михеев: Год тысяча шестьсот…

— Послушай, Клим, а может, на тебя так действует это старинное вино?

— Я и половину бокала не выпил. Если только это вино, а не какой-то там иллюзорный элексир. Однако у меня появились довольно-таки нелепые предположения… Спросить дона Мигеля, неудобно…

Дон Мигель выключил телевизор. Клим передал ему содержание своего разговора с Никой, ожидая разъяснений по поводу только что виденного отрывка непонятного телефильма, который вызвал у него беспокойное любопытство. Но дон Мигель опять промолчал.

— Кроме бутылок, что-либо нашли? — спросил Клим.

— К сожалению, нет. Не нашли. Да экспедиция и не стала здесь задерживаться, она торопилась на Ямайку.

— Искать затонувший город Порт-Ройял?

— Сеньор знает о Порт-Ройяле?

Клим решил сообщить, что он заканчивает университет и все, что относится к истории средних веков, интересует его уже профессионально.

— Lindo bueno! — опять закричал дон Мигель. — Сеньор — историк! Это же прекрасно. Я расскажу вам такие вещи про Испанию, о которых вы не знаете ничего и не сможете прочитать ни в каком учебнике.

— Чему он обрадовался? — спросила Ника.

— Узнал, что я будущий историк.

Дон Мигель тем временем поспешно ухватился за бутылку.

— Слушай, Клим, судя по всему, дон Мигель сейчас предложит тебе какой-то исторический тост. Вы не сопьетесь? В средней истории, как я помню, полным-полно было всяких императоров и королей, а среди них попадались, кажется, и неглупые.

— Да, были и не дураки.

— Опасаюсь, что поводов для тостов у дона Мигеля появится более чем достаточно.

— Ничего, — отшутился Клим. — Мы будем пить через одного.

Дон Мигель отставил в сторону пустой бокал, сосредоточенно нахмурился, — Климу очень хотелось узнать окончание рассказа про исчезнувшую мушкетную пулю, но как бы там ни было в действительности, а человек — брат дона Мигеля — погиб, и лишнее любопытство могло выглядеть бестактным.

Дон Мигель выбрал направление разговора сам:

— Предлагаю сеньору вспомнить историю Испании, скажем, середину семнадцатого века.

— Времена Филиппа Четвертого? — сообразил Клим.

— Да, да! Именно, Филиппа Четвертого. Предпоследнего короля из семейства Габсбургов, изображение которого дошло до нас благодаря знаменитому портрету Веласкеса. В общем-то, история Испании тех времен общеизвестна: самая влиятельная в Европе страна начала терять свое морское могущество. Терять свои колонии, разбросанные по всему Новому Свету, — так называемое Испанское наследство, которое мечтали заполучить все европейские короли. Но я не об этом. Что вам известно про личную жизнь Филиппа Четвертого?

— Ну… — подумал Клим, — в общем, то, что дошло до нас в мемуарных записях того времени. Хотя эти сведения не всегда достоверны. Короли умели хранить свои секреты.

— Согласен, короли умели хранить свои тайны. Поэтому излишне любопытный историк того времени рисковал головой. Королевские тайны, чаще всего — неблаговидные тайны. Поэтому многие сведения держатся не столько на показаниях очевидцев, сколько на фантазии романистов — это тоже кое-что, но не заменяет документ. Скажем, до сих пор не установлена точно личность Железной Маски, хотя здесь имеются более или менее достоверные предположения. Будем держаться пока исторически бесспорных фактов. Как известно, у Филиппа Четвертого был сын — законный наследник королевского престола — в будущем Карл Второй. Так же известно, что Филипп Четвертый не любил заниматься хлопотливыми государственными делами, передоверив это скучное занятие своим министрам, а сам развлекался, как мог. Задавал балы, пышные службы, смотрел пьесы, которые писал специально для его театра великий Кальдерой. И, конечно, занимался придворными дамами, которых при дворе было более чем достаточно и которые ничуть не стеснялись принимать любые знаки королевского внимания. Тем более что сама королева смотрела на придворные развлечения своего мужа сквозь пальцы. Естественно, что при дворе появлялись и внебрачные, но королевские дети. Пока история сохранила нам сведения об одном — доне Хуане, и то только потому, что он в свое время уж слишком решительно пытался спихнуть с престола законного наследника, своего кровного братца Карла Второго.

— Но не сумел, — вставил Клим.

— Вернее — не успел, — сказал дон Мигель. — Умер. От лихорадки. Подробности не известны, хотя эту лихорадку вполне мог изготовить медик королевы Марианны, которой очень не хотелось допустить дона Хуана на королевское кресло. Но все это произошло много позднее…