Паоло Бачигалупи - Заводная

— Тут все непросто. Через бамбуковый занавес за один день не пробиться. Министерство природы лезет во все дела.

— Ты же сказал, что заплатил белым кителям и теперь они от нас отстанут.

— Да, я сделал нужные подарки нужным людям.

— Тогда почему я вообще слышу от Баньята про загрязненные ванны? Будь в них живые организмы…

Хок Сен торопливо прерывает Лэйка:

— Груз уже в порту, «Карлайл и сыновья» доставили его еще на прошлой неделе… — Тут он наконец решается: пусть ян гуйдзы услышит хорошие новости. — Таможню пройдет завтра, а потом — сразу на фабрику, на мегадонтах. Если, конечно, вы прямо сейчас не уволите членов профсоюза, — пытается пошутить старик и вздыхает с облегчением: демон отрицательно мотает головой и даже отвечает слабой улыбкой.

— Значит, завтра. Точно?

Хок Сен с уверенным видом кивает, надеясь, что все будет именно так. Чужестранец, не сводя с него пристальных светло-серых глаз, добавляет:

— Сюда вкладывают очень большие деньги. Единственное, чего инвесторы не потерпят, — это плохой работы. Я тоже терпеть ее не стану.

— Понимаю.

Таким ответом Лэйк удовлетворен.

— Вот и хорошо. Разговор с головным офисом мы отложим. Придет новое оборудование, тогда и позвоним. Плохие новости надо подавать вместе с хорошими. Какой смысл просить денег у инвесторов, когда нам нечего им предъявить? Я так считаю. А ты? Ты что думаешь?

Старик через силу кивает:

— Как скажете.

— Ладно. — Лэйк снова прикладывается к бутылке. — Подсчитай пока убытки. Отчет жду завтра утром. Иди.

Хок Сен шагает к ждущей у вала бригаде и думает: хорошо, если груз в самом деле пройдет таможню, тогда он докажет свою правоту на деле. Это, конечно, рискованная игра, но не совсем безнадежная. В любом случае демон не обрадовался бы еще одной плохой новости.

Маи стряхивает с себя пыль — она только что вернулась из очередной вылазки в подпольные коммуникации.

— Ну, что там? — спрашивает ее Хок Сен.

Вал — огромное тиковое бревно, теперь полностью отсоединенное от системы, — лежит рядом, все в больших трещинах.

— Много поломок? — кричит старик в дыру, где раньше стоял вал.

Через минуту из отверстия выглядывает перепачканный в смазке Пом.

— Тоннели узкие, — пыхтит он, стирая с лица грязь и пот. — В нижних механизмах точно есть повреждения, но где и какие — это надо детей посылать, они там проползут. Если проблемы с главной цепью — придется вскрывать пол.

Хок Сен глядит в дыру и вспоминает, как выживал в джунглях, прячась среди крыс в похожих тоннелях.

— Маи найдет нам кого-нибудь, кто туда пролезет.

Когда-то старик сам владел зданием, похожим на эту фабрику, и не одним — у него были целые склады, заваленные добром. И кто он теперь? Мальчик на побегушках у ян гуйдзы, развалина, которую все чаще подводит собственное тело, босс клана, уничтоженного на корню, чтобы только добраться до него. Хок Сен разочарованно вздыхает и гонит прочь грустные мысли.

— Я должен знать все о наших поломках, прежде чем доложу о них фарангу. Все до мельчайших деталей.

— Да, кун. — Пом делает ваи.

Хок Сен идет в офис — первые несколько шагов прихрамывает, но потом решает не давать ногам слабины. Ходит он много, и в колене постоянной болью отдается давняя встреча с одним из тех чудовищ, которые приводят в движение механизмы фабрики. Старик невольно замирает на вершине лестницы и еще раз оглядывает тушу мегадонта и то место, где погибли рабочие. Вороньем налетают воспоминания — кружат, клюют, мутят сознание. Друзья, семья — почти никого не осталось. Четыре года назад имя Хок Сена гремело. А кто он сейчас? Никто.

В офисе тишина. Пустые столы, дорогие компьютеры с ножными динамо, педали приводов, крохотные экраны, тяжелые сейфы. Старик смотрит по сторонам и видит: из углов выскакивают религиозные фанатики — в руках мачете, на головах зеленые повязки. Но это лишь воспоминания.

Дверь закрывается, шум стихает. Хок Сен подавляет желание подойти к окну и еще раз посмотреть на труп животного и алые разливы — не стоит бередить душу воспоминаниями о крови, текущей по водостокам на улицах Малакки, о китайских головах, выставленных штабелями наподобие дурианов на рыночных лотках.

«Тут не Малайя. Тут спокойно».

Но образы — отчетливые, как фотографии, и яркие, как вспышки фейерверков, — не отступают. В такие моменты любая мелочь кажется ему таящей угрозу. Со времен Казуса прошло четыре года, однако без ритуала успокоения не обойтись. Хок Сен прикрывает глаза, глубоко вдыхает и представляет, как один из его клиперов летит по голубым океанским волнам. Еще один вдох — и можно снова посмотреть вокруг. Никакой опасности: только аккуратные ряды пустых столов с компьютерами, ставни, которые не дают раскаленному солнцу проникнуть внутрь, в воздухе — пылинки и аромат благовоний.