Илья Варшавский - Электронная совесть (сборник)

Хранитель, не поворачивая головы, процедил:

– Принесите мне заявление… э…

– Курочкина, – подсказал посетитель, – Курочкина Леонтия Кондратьевича.

– Курочкина, – кивнул Хранитель, – вот именно Курочкина. Я это и имел в виду.

– Сию минуту! – Секретарша осторожно прикрыла за собой дверь.

Курочкин вынул из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку.

– Разрешите?

Хранитель молча указал на пепельницу.

– А вы?

– Не курю.

– Никогда не курили? – спросил Курочкин просто так, чтобы заполнить паузу.

– Нет, дурацкая привычка!

– Гм… – Гость поперхнулся дымом.

Хранитель демонстративно уткнулся носом в какие-то бумаги. «Сухарь! – подумал Курочкин. – Заплесневевшая окаменелость. Мог бы быть повежливее с посетителями». Несколько минут он с преувеличенной сосредоточенностью пускал кольца.

– Пожалуйста! – Секретарша положила на стол Хранителя синюю папку с надписью: «Л.К.Курочкин». – Больше ничего не нужно?

– Нет, – ответил Хранитель, не поднимая головы. – Там, в приемной, еще кто-нибудь есть?

– Старушка, которая приходила на прошлой неделе. Ее заявление у вас.

– Экскурсия в двадцатый век?

– Да.

Хранитель поморщился, как будто у него внезапно заболел зуб.

– Скажите, что сейчас ничего не можем сделать. Пусть наведается через месяц.

– Она говорит… неуверенно начала секретарша.

– Я знаю все, что она говорит, – раздраженно перебил Хранитель. – Объясните ей, что свидания с умершими родственниками Управление предоставляет только при наличии свободных мощностей. Кроме того, я занят. Вот тут, – он хлопнул ладонью по папке, – вот тут дела поважнее. Можете идти.

Секретарша с любопытством взглянула на Курочкина и вышла.

Хранитель открыл папку.

– Итак, – сказал он, полистав несколько страниц, – вы просите разрешения отправиться в… э… в первый век?

– Совершенно верно!

– Но почему именно в первый?

– Здесь же написано. Хранитель снова нахмурился:

– Написано – это одно, а по инструкции полагается личная беседа. Сейчас, – он многозначительно взглянул на Курочкина… – вот сейчас мы и проверим, правильно ли вы все написали.

Курочкин почувствовал, что допустил ошибку. Нельзя с самого начала восстанавливать против себя Хранителя. Нужно постараться увлечь его своей идеей.

– Видите ли, – сказал он, стараясь придать своему голосу как можно больше задушевности, – я занимаюсь историей древнего христианства.

– Чего?

– Христианства. Одной из разновидностей религии, некогда очень распространенной на Земле. Вы, конечно, помните: инквизиция, Джордано Бруно, Галилей.

– А-а-а, – протянул Хранитель, – как же, как же! Так, значит, все они жили в первом веке?

– Не совсем так, – ответил ошарашенный Курочкин. – Просто в первом веке были заложены основы этого учения.

– Джордано Бруно?

– Нет, христианства.

Некоторое время Хранитель сидел, постукивая пальцами о край стола. Чувствовалось, что он колеблется.

– Так с кем именно вы хотите там повидаться? – прервал он, наконец, молчание.

Курочкин вздрогнул. Только теперь, когда дело подошло к самому главному, ему стала ясна вся дерзость задуманного предприятия.

– Собственно говоря, ни с кем определенно.

– Как?! – выпучил глаза Хранитель. – Так какого черта?..

– Вы меня не совсем правильно поняли! – Курочкин вскочил и подошел вплотную к столу. – Дело в том, что я поставил себе целью получить неопровержимые доказательства… ну, словом, собрать убедительный материал, опровергающий существование Иисуса Христа.

– Чье существование?

– Иисуса Христа. Это вымышленная личность, которую считают основоположником христианского учения.

– Позвольте, – Хранитель нахмурил брови, отчего его лоб покрылся множеством мелких морщин. Как же так? Если тот, о ком вы говорите, никогда не существовал, то какие же можно собрать доказательства?

– А почему бы и нет?

– А потому и нет, что не существовал. Вот мы с вами сидим здесь в кабинете. Это факт, который можно доказать. А если б нас не было, то и доказывать нечего.

– Однако же… – попытался возразить Курочкин.

– Однако же вот вы ко мне пришли, – продолжал Хранитель. – Мы с вами беседуем согласно инструкции, тратим драгоценное время. Это тоже факт. А если бы вас не было, вы бы не пришли. Мог ли я в этом случае сказать, что вы не существуете? Я вас не знал бы, а может, в это время вы бы в другом кабинете сидели, а?

– Позвольте, позвольте! – вскричал Курочкин. – Так же рассуждать нельзя, это софистика какая-то! Давайте подойдем к вопросу иначе.